Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Нет, я не в курсе.

— Даже если и так, какое это имеет значение? Он заказчик, чьи интересы мы защищаем потому, что именно для этого нас и нанимали. — Я усаживаюсь за стол и располагаю противно нудящую руку на подлокотнике.

— Я это просто сказал на случай, если у тебя там какие-то еще причины имеются морального свойства помимо прямых обязательств по договору. И твой наниматель, и этот засранец столичный хотят сделать с тем жирным куском земли одно и то же. Так что твое встревание между ними выглядит весьма бледно с точки зрения борьбы за правое дело.

— Зарицкий, да похер мне на их планы! Единственное, что важно — это репутация нашей фирмы! Если мы уступим давлению, кто нас после этого наймет? Что, к чертовой матери, за охрана, которая рассасывается, как только у заказчика проблемы замаячат? И никакого правого дела не было до тех пор, пока этот мудак не попытался давить и угрожать моей семье! — ничего не могу поделать с той яростью, что поднимается внутри, когда думаю об этом.

— А вот с этого места самое интересное и начинается! Понимаешь ли, друг мой, иногда бывают моменты, когда нужно выбрать приоритет! Безопасность близких или репутация, мать ее, фирмы! Как, по-твоему, что важнее? — Марк садится и смотрит на меня пристально и цепко, несмотря на кажущуюся легкость своего тона.

— Какого хрена надо тебе? Что за вопросы? Это вещи вообще не сравнимые, уж это ты должен однозначно понимать, — мрачно отвечаю я.

В самом деле, какой, к черту, выбор между спокойствием, жизнью и здоровьем близких и каким-то бизнесом, который даже после полного краха можно отстроить обратно, при достаточной доле упрямства, а вот потеря первого будет безвозвратной.

— Да нормальные вопросы и очень насущные, хотя уже ни черта не своевременные! — вздохнув, бормочет Марк.

— В смысле?

— В том смысле, что, даже уйди ты в сторону прямо сейчас, этот урод уже тебе не простит. Я тебе говорил, какой он редкостный злопамятный ублюдок. Могу процитировать то, что слышал собственными ушами, хоть для них это и не предназначалось: «Даже если этот наглый щенок приползет ко мне на пузе, я все равно теперь раздавлю его как червя!». С того момента, когда вчера твои ребятки повязали его гопников в вашем доме и сдали их ментам, он вообще в бешенстве. — Ага, вот эта подробность прошла мимо меня, потому как, вместо того чтобы принять отчет у того же Молотова, я пошел разговаривать с Зарицким. — Короче, Арс, здесь уже не выйдет даже просто предложить ему мировую и позволить порвать твоего заказчика, как Тузик грелку, потому как натянуть остро желают уже лично тебя и в твоем лице, естественно, вашу контору.

— Как будто я вообще собирался предлагать этому ушлепку мировую!

— А плохо, что не собирался! Если бы от меня зависело столько всего, включая родных и подчиненных, как от тебя, то я не только мировую предложил, но и собственную задницу! — раздраженно повысил голос Марк. — Вот только, как я уже сказал — момент упущен!

— А если так, то чего ты приперся? Просто поставить меня в известность или позлорадствовать? — короткая вспышка паники от слов бывшего друга сменяется злостью.

— Нет, придурок. Я предлагаю сделку. Я помогаю выбраться тебе, а ты мне.

Марк вскакивает и, выдавая, видимо, давно копившуюся нервозность, начинает метаться по моему кабинету туда-сюда.

— А более внятно можно?

— Я… у меня есть компромат на этого урода, что зажимает тебя. Причем такой, за который его, не глядя на положение, в землю закопают быстро и глубоко его же друзья-товарищи. Но если все это дерьмо вылезет наружу, то станет абсолютно понятно, что исходит утечка из нашей семьи. Более того, если использовать эту инфу, то я бы хотел, чтобы все указывало прямо на меня и никоим образом не на моего отца.

— Погоди, ты что, хочешь откровенно подставиться? — непонимающе смотрю на него.

— Вот именно, — продолжает он вышагивать, бросая на меня короткие настороженные взгляды.