Агония - Оксана Сергеева (2018)

— Пожалейте мать. Я хочу познать радость общения с внуками, будучи еще в трезвом уме и добром здравии, а не тогда, когда меня уже маразматические припадки замучают. И вообще! Есть такое понятие, как благоприятный детородный возраст! Регина, я правильно говорю? — обратилась к девушке сына.

Та послушно кивнула:

— Однозначно.

— Зря ты это сказала, — шутливо посочувствовала Света. — Теперь мама от вас не отстанет.

— Разумеется. Радость-то какая! Я ж люблю эти женские посиделки, — Ангелина Дмитриевна довольно потерла ладонями.

— Наконец-то со мной кто-то разделит это бремя. Реня, держись.

— Не пугай девочку. А то я изо всех сил стараюсь произвести на нее хорошее впечатление.

— Обычно бывает наоборот. Девушки стараются произвести хорошее впечатление на мам.

— Что ты, Регина, — взмахнула женщина рукой. — Только не у нас. У меня сын, знаешь, какой строгий.

— Знаю, — улыбнулась Чарушина.

Мать Видима заметно погрустнела, на лице ее появилась задумчивость.

— У меня хорошие дети, — сказала вдруг она с твердой убежденностью и посмотрела на дочь. — Хорошие. Но мы с мужем никогда не хвалили их за это. Правда. Мы не хвалили Светочку за ее честность, за правильные принципы, за внимание и заботу к нам… да много за что. Мы не хвалили Вадима за порядочность, за терпение к нашей нетерпимости, за трудолюбие, за самостоятельность, за способность помочь кому-то в трудную минуту… он из тех, кто и старушку через дорогу переведет, и сумку донести поможет, и перед женщиной дверь откроет. Не хвалили, потому что считаем, что нормальный человек должен быть таким. А за норму же не хвалят. Хвалят за уникальность, за особенность… а мои дети — обычные. А теперь вот думаю — зря.

— Что зря? — тихо спросила Света.

— Зря не хвалим. Потому что смотрю я вокруг… да хотя бы на то, что происходит сейчас с Рейманами, и понимаю, что нормальность стала уникальным качеством. Нормальность уже не норма. Порядочность — что-то недостижимое. Честность — за гранью разума. Уважение — высшее благо. Верность — многие вообще не знают, что это такое… а у нас ведь такие хорошие детки… — погладила дочь по голове.

— Мамуля… — Света ответно прижалась к матери и поцеловала ее в щеку. — Когда ты так говоришь, мне хочется плакать…

— Все! — всплеснула Ангелина Дмитриевна руками. — Что я такое говорю! Все, это старость. Сижу тут всякий бред собираю, мы же не за этим собрались. Я хочу все узнать о девушке моего сына. О девушке, которая свела его с ума, о девушке, на которой он собрался жениться! Да-да, мне мой сын все рассказал!

— Твоему сыну уже отказали.

— Как это? Почему?

В ответ на предостерегающий взгляд Регины Светка рассмеялась:

— Да ладно! Расскажи, давай поржем!

Чарушина глотнула вина и улыбнулась, вспоминая тот день, вернее, ту ночь:

— Я не думала, что тогда он сказал это серьезно…

— Ой, я с нее не могу, — захохотала сестра Вадима. — Реня у нас такая деликатная, так аккуратно разговаривает… Да скажи ты прямо!

— Был не очень удобный момент…

— Мама, он приперся к ней среди ночи пьяный!

— Что, прям вот так? — выдохнула мать.

— Да, так все и было.

— Ой, балбес. И ни цветочка?

— Господи, какие цветочки… Пришел, ушел. Я потом полночи переживала, как он домой добрался.

— Ой, балбес. Я бы тоже отказала. Вот ничего нормально сделать не может… У нас с его отцом все как-то по-другому было. Цветы, ухаживания… мы постоянно куда-то ходили… то в кино, то в театр.

— Ага, мам, а Вадя у нас к театру прям такой горячей любовью пылает с самого детства.

— Не рассказывали тебе эту историю? — вздохнула Ангелина Дмитриевна.

— Про театр? Нет, а что? — засмеялась Регина.