Агония - Оксана Сергеева (2018)

— Это мои извинения. Слова свои назад не возьму — всю правду тебе сказал. За поведение извиняюсь. Не хотел напугать. Прости. Я, конечно, смерть как хочу, ты про это все знаешь, но я не псих, бросаться не буду. Это все контролируется. — Хочу, чтобы поверила. Чтобы доверяла и не боялась моего возбуждения. — Вот. А то, когда ты строгая, мне страсть как охота что-нибудь натворить.

— А так не охота. Так ты послушный и покладистый.

— Покладистый. Куда хочешь, туда и укладывай.

Чарушина забирает у меня из рук цветы и вздыхает, кажется, высказав этим вздохом и то, что верит, и что извинения приняла.

— И это тоже мои извинения, — вытаскиваю из кармана куртки две шоколадки, из другого еще одну и вручаю ей.

— Зачем столько? — смущается она и берет шоколад.

— Понравиться тебе хочу.

— Вижу. Верю, — краснеет она, надеюсь, от приятных ко мне чувств. — Аж три притащил, чтобы не промахнуться: с ванилью, с мятой, с перцем.

— Так точно. Не знал, какие тебе больше по душе.

— С перцем — самые горячие извинения? Никогда такой не ела.

— Само собой. Самые горячие. Попробуй обязательно. Но его лучше есть, когда холодно. Очень согревает. Не знаю, есть ли у нас такой, я из Бельгии привожу.

— Телефон же… — бросается в комнату и, возвращаясь, отдает мне сотовый.

— Пока в пробке стоял, погадал на ромашках, — указываю взглядом на букет, который все еще у нее в руках.

— Что сказали? — с улыбкой опускает взгляд на цветы, будто их и спрашивая.

— Сказали: любовь между нами. А ромахи никогда не врут.

— Шамрай, ну что мне с тобой делать? — вспыхивает улыбкой, как загорается. В глазах ее синих тоже что-то вспыхивает. Что-то теплое.

— У меня куча вариантов, — чуть пригибаюсь к ней, таинственно понижая голос: — Есть приличные, есть не совсем приличные, а есть совсем неприличные. Но очень приятные.

— Давай начнем с самых приличных?

— Так и знал, — обреченно вздыхаю и киваю на дверь: — Пойдем. Ты обещала.

Она заправляет за ухо светлую прядку волос и смотрит на себя в зеркало.

На ней сейчас белая рубашка, заправленная в черные джинсы. Волосы заплетены, в ушах желтые серьги-кисточки.

— Я вроде обещала быть в платье.

— Обойдусь. Мне и так нравится. Как раз для самого приличного варианта.

— Только цветы в воду поставлю.

Не хочу даже на секунду выпускать ее из виду: прохожу чуть дальше в прихожую и опираюсь на стену. Наблюдаю за ней, за каждым ее движением.

— Мне никто не дарил таких красивых цветов! Вот ни разу! Ты слышишь? Если б ты знал, как я люблю ромашки! — громко и чуть насмешливо говорит она.

— Да?

— Да!

— Киса растаяла?

— Да! — Подворачивает джинсы, обнажая щиколотки, и обувает туфли-оксфорды.

— И все? Надо было ромашек купить? И всего-то? — картинно удивляюсь я, а Реня и дальше надо мной потешается.

— Да.

— Реня, не трепи мне нервы такими заявлениями, — выхожу из квартиру и жду, пока она закроет дверь.

— Ну что? — спрашивает она в лифте, поймав на себе говорящий взгляд.

— Молчу я, молчу.

— Не молчишь ты!

Я усмехаюсь: Киса читает мои мысли.

На самом деле глубоко пофиг, как она одета и что на ней, и сколько вообще на ней одежды. После того как увидел ее без майки, она для меня голая — смотрю и тащусь.

— А лавки-лавки будут? Свидание это же не чтобы поесть и попить. Свидание — это поцелуи и обнимашки. Обещаю вести себя хорошо.

— Без рук?

— Без рук не обещаю, — честно признаюсь и качаю головой. — Ну? Будут?

— Будут.

— Тогда получается, что это уже не совсем приличный вариант.

— Угу, еще в машину не сели, ты уже не совсем приличное свидание выторговал.

— Я случайно.

— Куда мы идем?

— Сначала поесть и попить, а потом я буду тебя выгуливать.

* * *