Ренни - Джессика Гаджиала

— Верно, — сказала она, сердито глядя на меня. — Потому что, черт возьми, не дай бог, Ренни не получит ответы, которые он хочет, именно тогда, когда он их хочет. Прошло всего пару дней. Ты не мог дать ей больше времени, а?

Она была права.

Она была чертовски права, и мне нечем было защищаться.

Этому не было оправдания.

— Может быть это бесчувственно, — сказала Ло, в ее тоне не было извинения, — но, может быть, подумаешь о какой-нибудь гребаной терапии.

С этим небольшим смертельным ударом она умчалась в подвал, где я мог слышать, как один из детей эпически дремал.

— Хорошо, что у нас здесь есть? — спросил Сайрус, заходя за стойку бара и наклоняя голову к полкам с напитками на задней стойке. — Обычно я сам больше люблю виски, но весь твой рот был на бутылке. Братья или нет, мы не обмениваемся слюной. Так что… будет водка, — сказал он, снимая бутылку с полки и хватая стакан.

— Что ты делаешь?

— Дневная выпивка — это прекрасно. Пить из-за женщины тоже нормально. Но эти вещи нельзя делать одновременно и в одиночку. Итак, выпьем за тех, кто желает нам добра; остальные могут отправляться к чертовой матери, — заявил он, чокнувшись своим стаканом с моей бутылкой и опрокинув его. — Мать твою, дерьмо, — заявил он, когда со стуком поставил свой стакан обратно на стойку. — Забыл, как сильно обжигает водка.

— Ты же понимаешь, что мы байкеры, верно? — спросил я, качая головой. — Мы не обязаны заниматься ответственным пьянством. Я имею право пить в одиночестве в течение дня из-за женщины.

— Да, ну, мне чертовски скучно, — пожал он плечами. — Кроме того, это выглядело жестоко. Она даже не на меня кричала, и я думаю, что мои яйца сжались.

Я фыркнул на это, покачал головой и снова поднял бутылку. — Да, — согласился я.

— Мина не производит на меня впечатления сумасшедшей цыпочки, так что я предполагаю, что ты действительно облажался.

— Ты даже не представляешь на сколько.

— Она также не похожа на тех, кто прощает.

— Нет, — согласился я.

А потом мы выпили. Мы пили до тех пор, пока, черт возьми, все во мне не онемело, кроме моего гребаного мозга, который просто продолжал прокручивать события дня снова и снова, пока я, к счастью, не отключился в изножье своей кровати.

Я был почти уверен, что добрался туда только потому, что Сайрус наполовину нес меня.

Он становился хорошим братом, все сказано и сделано.

— Вставай, — потребовал резкий голос некоторое время спустя, пнув меня сапогом достаточно сильно, чтобы мое тело содрогнулось.

— Отвали, — прорычал я, моя голова раскалывалась, каждая частичка меня чувствовала себя истощенной.

— Извини, что прерываю твой сон, но ты чертовски взрослый мужчина с обязанностями, — сказал голос Лаза, звучавший так же небрежно, как и всегда, и когда я вытянул голову, чтобы посмотреть на него, он был расслаблен, руки опущены по бокам, лицо почти ничего не выражало. — Хочешь нажираться — это твое дело. Видит Бог, я не могу судить тебя за это, но тебе нужно поднять свою задницу и действовать.

— Спасибо за лекцию, кандидат, — прорычал я. — Теперь ты можешь любезно отвалить.

— Вот видишь, — сказал он, прищелкнув языком. — Я бы так и сделал. Если бы Рейн и ребята не уехали, веря, что твоя задница будет за главного. Вставай. Прими немного ибупрофена. Выпей немного воды. И, по крайней мере, притворись, что следил за всем весь день, как и должен был.

— Черт, — прошипел я, принимая сидячее положение и обхватив голову руками в течение долгой минуты, все еще пьяный.

— Полбутылки Джека, — заметил Лаз, пнув ее ботинком. — Какое-то время ты будешь страдать.

С этими словами он схватил бутылку и направился к выходу, а я потащился в ванную, пил пригоршнями воду и плескал ее себе на лицо. Я полез в шкафчик и взял четыре таблетки ибупрофена, а затем вернулся в комнату, чтобы переодеться, совершенно уверенный, что от меня разит выпивкой.