Создана для меня - Аля Морейно

В новогоднюю ночь я сплю. Наверное, впервые в жизни я не слышу боя курантов. Последние дни меня вымотали и физически, и морально. Встаю на рассвете, чтобы успеть приготовить Лере завтрак.

Бесит, что мама всерьёз решила заняться сводничеством. Как будет время – съезжу к ней и поговорю жёстко. Я для себя всё решил. И даже если отец не даст добро, я всё равно женюсь на Лере, если она согласится. Теперь, когда она нуждается в моей помощи и заботе, я хочу зарегистрировать наш брак как можно быстрее. После выписки она столкнётся дома с массой бытовых проблем, с которыми в одиночку ей не справиться. Я должен быть рядом. Только бы она позволила и согласилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Восстанавливается она медленно. Постоянно в слезах. Мне почти ничего не говорит. Но и не выгоняет. Что у неё в голове – не представляю. Наши разговоры происходят обычно в форме монолога. Она лежит с закрытыми глазами и очень редко на что-то реагирует. А я болтаю о разном – и о всякой ерунде, и о важных для меня вещах. Пытаюсь восстановить между нами связь и доверие, потерянные за два с лишним месяца.

Несколько дней спустя Леру наконец-то переводят из реанимации в общую палату. Отдельная оказалась мне не по карману. Этот факт очень бьёт по самолюбию. Но я умею смотреть правде в глаза и понимаю, что мне надо думать о будущем. Я не знаю, каково положение дел с деньгами у Леры. Но, по понятным причинам, хочу оплачивать всё по возможности сам.

Теперь возле неё не крутятся медсёстры и санитарки, но и меня никто не выгоняет, можно находиться с ней столько, сколько нужно. Кормлю её и пытаюсь помогать в рамках, которые она установила. Об остальном договариваюсь с санитарками. Им лишняя копейка не помешает, а мне важно, чтобы о моей девочке хорошо заботились. Она не может ходить, и это ей причиняет огромный дискомфорт.

Боли у неё постепенно стихают, самочувствие улучшается. Ей уже легче разговаривать. Но на контакт она по-прежнему идёт плохо. Как пробить эту стену? Это изводит. Но в последнее время я настолько устаю физически, что на разрушающие душу мысли у меня банально не остаётся никаких сил.

Лера

В голове каша. Не могу вспомнить детали аварии, всё как в тумане. Опять приходил следователь, что-то спрашивал, а я не знаю, что ему отвечать. Говорят, провалы, связанные с моментом травмы, случаются. Врачи обещают, что память вернётся. Но никто не говорит, когда.

Первые дни всё ужасно болело. Теперь, когда боли стали не такими интенсивными, меня куда больше беспокоит беспомощность. Туалет и всё, что с этим связано, меня в буквальном смысле сводит с ума. Но доктор сказал, что три недели я должна буду лежать и лишь после этого смогу сама вставать.

Вчера мне звонила мама, спрашивала про моё самочувствие. Вспомнила обо мне наконец-то. Пообещала, что скоро приедет, на днях они уже вернутся из отпуска. Рассказывала, что снега там много, они на лыжах катаются, Славик делает успехи. Интересно, смогу ли я когда-нибудь кататься на лыжах? Мне бы сначала ходить научиться. Тимофеев говорит, что операция была успешной, но понадобится реабилитация, а потом, возможно, ещё одна операция. Очень боюсь, что останется хромота.

В больнице я вторую неделю. И всё это время Шамиль крутится возле меня. Не представляю, как ему удаётся совмещать работу и заботу обо мне. Когда он спит? Каждый день он мне обязательно приносит домашнюю еду. Это так трогательно! С первого дня он мне говорит о любви. Но могу ли я ему верить? Знаю, что у него есть невеста. И никак не пойму, какое место мне отведено в его жизни.

Понимаю, что нужно прекращать принимать от него помощь, иначе потом мне будет ещё хуже. Но совершенно не представляю, как я сейчас без него справлюсь. Беспомощность – страшное состояние.

Санитарка завозит в палату соседку на каталке, помогает ей переместиться на кровать.