Мой обман - Ольга Тимофеева (2021)

— Сюда нельзя, — слышу голос как раз напротив двери. — Его дочь после операции, еще слаба. Ей нельзя волноваться. И вообще она была под наркозом, ничего вам не скажет.

— Хорошо, мы изучим видео с камер.

Его дочь…. причем тут я? И при чем отец? Его дочь после операции… Это точно про меня.

А меня как будто специально отрезали от всех. Ни телефона, ни встреч, только какие-то обрывки фраз, ни дочь увидеть, ни все еще мужа, ни маму.

И еще один день тут же в полусознательном положении. Пока в какой-то из моментов не открыла глаза, проснувшись, и не поняла, что я уже не в чертовой реанимации, а в обычной палате.

— Наконец-то, — слышу голос рядом и чувствую, как сильно кто-то сжимает мои пальцы.

— Привет, — Миша поднимается со стула и, наклонившись ко мне, целует в губы. Рукой за шею направляет к себе. Как скучала по ним. По его запаху. По тому спокойствию, что дарил всегда. — Опять нас всех заставила собраться в больнице, — шепчет в губы и отстраняется. Придвигает ближе стул и аккуратно берет мою руку с катетером и гладить ладошку. — Знаешь, на какое-то время я даже подумал, что потерял тебя. Навсегда. Это были самые страшные минуты моей жизни. Когда понимаешь, что вернуть нельзя ничего. Как в ловушке. Выход есть, но он не устраивает. А потом оказалось, что врач ошибся, и ты жива. Я не могу тебе передать это чувство. — Он прижимается лбом к моей ладошке и трется об нее. — Я даже не представляю, как жить без тебя. — Он переплетает наши пальцы и крепко сжимает. — Папа, его бумаги и слова, оказываются где-то далеко за нашей Вселенной. Так хорошо сейчас тут. — А потом я увидел нашу дочку и понял, что самый счастливый человек. У меня есть все, что мне надо.

Я слушаю его и чувствую, как по щеке бежит слеза. А я ее даже не видела. Никто не показал. Никто не дал почувствовать себя мамой.

— Я даже ее не видела за все эти дни. Мне кажется, что с ней что-то случилось, раз мне не показывают.

— Подожди, — он отпускает мою руку и лезет в карман, доставая следом телефон. — Вот, смотри, это через час после рождения.

Он поворачивает ко мне экран и тут же отвечает на вопрос, который я боялась задать, чтобы не ранить или не задеть его.

Прикрываю глаза и больше не смотрю на фотографию. Она намертво впечаталась мне в память.

— Она твоя.

Наша дочь, хоть и маленькая там, хоть еще совсем непонятно, какой у нее цвет глаз и волос, но точно видно, что она русская.

— Конечно моя, я даже не сомневался. Китаец твой не смог бы того, что смог русский.

Даже на шутки его про китайцев сейчас могу реагировать спокойно. Наша дочь… Значит, все-таки, это он тогда постарался. Сколько у меня было переживаний и бессонных ночей. Теперь это все позади.

— Когда мне ее принесут?

— Как только я скажу, что ты проснулась. Тебе пока нельзя тяжести поднимать, поэтому ее будут приносить по требованию.

— Миш, я должна знать… Что происходит между тобой и отцом? И какое место я занимаю во всем этом? Я слышала, как тут ходила полиция, что-то хотели узнать у меня. А отец пригрозил отдать какие-то бумаги на тебя им. Я подумала, что он это сделал.

— Нет, ты ничего не знаешь ведь?

— Что я должна знать?

— Думаю, нам лучше поговорить позже, когда ты окрепнешь.

— Зачем изводить себя догадками и домыслами? У меня уйма времени. И мне надо знать, на кого я могу рассчитывать, а на кого нет.

— Я еще не доказал тебе это?

Слышу в его голосе интонации обиды, но не смотрю в глаза. А рассматриваю ногти. Он лучший и если бы не он, то я не пережила бы все это в одиночку. Вопрос в том, для чего он это делал.