Единственный - Диана Андерсон

Опустившись перед ним, я крепко обнял ребенка.

— Кто нарядил тебя? Похож на принца, — подмигнул ему. Я ощущал гордость, глядя на него.

— Мама, — Алекс широко улыбнулся. — Я уже был у нее в номере, она такая красавица, — и он резко замолчал. — И поэтому, решил зайти после нее к тебе.

— Почему ты такой грустный? — с болью в сердце спросил я. Мыслей по поводу его привязанности к Мэтту у меня не было, но еще со вчерашнего дня я заметил, что его настроение резко ухудшилось.

— Вы с мамой уезжаете завтра, — досадливо выдохнул он. Я сжал его ручки в своих ладонях. — Я буду сильно скучать, — и он крепко обнял меня, обнимая за шею. — По вам обоим.

— Малыш, — поцеловав его в лоб, я посмотрел ему в глаза. — Мы с мамой очень тебя любим, — заверил я, и мальчик улыбнулся. — Обещаю, когда мы вернемся из Парижа — мы всегда будем вместе. Мы будем одной большой любящей семьей.

— Знаю, — он прижался ко мне и поцеловал в щеку. — Я тебе верю.

Я прижал его сильнее к себе, заглушая в себе слезы. Боже, я никак не могу привыкнуть к тому, что у меня есть взрослый ребенок. Который несмотря ни на что тянется ко мне, и считает меня родным.

— Я могу поговорить с женихом наедине? — из мыслей меня вырвал голос Ричарда Кренстона.

Мы еще не успели поговорить с ним, так как приехали в город только вчера. Отец моей невесты выглядел уставшим и больным, и я хорошо понимал, что ему неловко передо мной. Сэм сразу же вышел из бунгало, ведя за собой Алекса.

— Поздравляю, сынок, — отец Тины по-отечески обнял меня. — Я желаю вам с моей дочерью огромного счастья, — его глаза увлажнились и мне стало безумно неловко.

Мне было известно о его здоровье, поэтому я сразу же передал тестю стакан воды, и предложил сесть на кресле у кровати. Мы сидели молча минут десять, пока он набирался смелости заговорить со мной.

— Я знаю, что уже совсем поздно, — досадливо выдохнул он. — Но я хочу попросить у тебя прощения.

— Я давно оставил все в прошлом и забыл обо всем, — честно ответил я.

Ричард покачал головой, требуя выслушать его.

— Сынок, — обратился он ко мне. — Я несу этот груз в своем сердце уже много лет. Я никогда ни с кем не обсуждал это. Такого и врагу не пожелаешь, — он запнулся. — Вряд ли Кристина говорила тебе об этом. За неделю до ее совершеннолетия ей стало очень плохо.

— Я знаю об этом, — я старался прекратить его рассказ.

— Она упала с лестницы и потеряла сознание. Это было на моих глазах, — мои глаза невольно округлились. — Дочка не приходила в себя. Ей нездоровилось больше недели, и она пряталась в своей комнате, страшась моего гнева, ведь она скрывала от меня свою беременность. — всхлипнув, он опустил голову и разревелся. Мурашки пробежали по телу, когда я увидел грозного Ричарда Кренстона, плачущим. — Она не приходила в себя, — и он замолчал. — Я нес ее на своих руках бледную и худую всю в крови в больницу, — проговорил он дрожащим голосом. Я вздрогнул, но виду не подал. Боже. Мне хотелось прервать его рассказать, прекратить это безумие, но я хорошо понимал, что мне необходима полная картина. — Она могла умереть, если бы ей вовремя не оказали медицинскую помощь, — продолжил он. — Господи, я в жизни так не боялся…

Я присел на стул, напротив него, потому что ноги меня совершенно не держали.