Я не могу с тобой проститься - Элина Градова

Обратный путь занимает уже не два, а три с половиной часа, потому что я объезжаю все ямы и кочки, и вообще, еду очень осторожно. Периодически кошу глаза на отца. Он рядом полулежит-полусидит. Бодрится, но понимаю, что ему совсем плохо, а гнать, очертя голову, тоже опасаюсь. Мама охает сзади, тоже то и дело заглядывает, как там батя…

Наконец-то мы почти в городе, доезжаем до первой по дороге нормальной больницы и упираемся в полное сопротивление нас принимать.

Там только дежурная смена, как и полагается по воскресным дням. Прибыли не по скорой, а своим ходом, да ещё и не по прописке! Я ко всем чертям разношу эту богадельню, звоню на горячую линию депздрава, ору, матери становится плохо!

По итогу, отец в реанимации с инфарктом, мать с гипертоническим приступом на другом этаже в терапии, я мечусь между ними, и в довершение всего, у меня полностью разряженный мобильник!..

Где-то через два часа давление у мамы нормализуется, но её оставляют всё равно, а с батей никакого прогноза, и к нему по-прежнему нельзя…

Я просто схожу с ума, не понимаю, от чего больше: от того, что не могу сообщить Инне, что в этот раз не козёл, хотя козёл, конечно! Надо было заранее номер узнавать, или от того, что с отцом беда.

Разобравшись с приоритетами, понимаю, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Всё равно, мне надо будет вымаливать прощение, оправдываться, объясняться, возможно, валяться в ногах. Ничего страшного, уже проходили, встану ещё раз на колени, это не смертельно, лишь бы поверила, лишь бы простила! Если любит – простит…

Ночь проходит на кушетке возле реанимации. Знаю, что это такое, сам недавно отдыхал в подобной. Если бы не Инна, возможно и не дотянул бы. Королева меня спасла тогда. Наплевала на все обиды и нянчилась, как с ребёнком, переодевала, обтирала потное тело, согревала, кормила с ложки и даже водила в туалет.

Как я повёлся на Никитосовы бредни? Ведь всё же было ясно, как Божий день! Она сама мне всё рассказала, не врала, это точно! Открылась, а я усомнился и предал! Козёл!

Я в эту мерзлоту-то помчался только из-за неё!

Сидели с Максом у меня. Взяли по пивку и смотрели футбол. Игра была говно, и мы как-то сами-собой уши в разговоры. Добрались до Инны, и тут он сказал, что у неё полный разрыв с каким-то уродом, что он её достал уже, и поэтому она уезжает работать на какую-то буровую станцию вахтовым методом на три месяца.

Я сразу решил, что это – шанс! Не знаю, само торкнуло! Там не будет никого из тех, кто знает её или меня, можно попробовать начать всё сначала. Так сказать, произвести полную перезагрузку отношений! Если я не признавался никому и даже от самого себя гнал мысли о королеве, это не значит, что у меня получалось успешно.

Нет, я конечно, не сидел сиднем и давно уже не был наивным нецелованым мальчиком. Так же, как и Инна, периодически делал попытки создать отношения. Вернее, не совсем так. Совсем не так, вернее!

Девчонки пытались строить со мной отношения, я даже поначалу загорался. Вот она – моя судьба! – думал. Горения хватало недели на две-три, и даже как-то однажды на полгода! Целых шесть месяцев мучений. Раньше, чем подруги начинали проявлять недовольство, осознавал, что пора завязывать – тупик!

И завязывал… по-своему. Просто прекращал всякую активность. Подруги не понимали, требовали внимания, злились, а потом их осеняло, что я - бесчувственный чурбан, им не подхожу, и меня бросали. Обычно со словами,

- Прости, Игорь, нам надо расстаться… - я – молодец! Они уходили сами, их не надо было гнать, не нужно было говорить неприятные вещи в лицо, не надо было выслушивать обидные упрёки в свой адрес, я не видел их слёз. Словом, всё решалось миром. Практически все они до сих пор формально числятся в моих друзьях, хотя мне от этого ни жарко, ни холодно. Мне не жаль ни одной.

Глава 20