Я не могу с тобой проститься - Элина Градова

Вот и вертолёт, я смотрю в окно на удаляющийся посёлок, темнеющую сплошной стеной на белом фоне тайгу, буровую вышку и думаю, что больше на такую авантюру не соберусь ни разу, но эти три месяца на пределе возможного буду вспоминать всю жизнь и даже скучать. По людям, по вечной ночи, по северному сиянию…

Потом посадка. Автобус до вокзала, откуда разъезжаемся по домам. У меня поезд раньше. Алла с Никитой провожают, Красавчик затаскивает мой чемодан в купе и ещё большую чёрную спортивную сумку,

- Это не моё! Ник, ты что-то напутал!

- Это Стрельца, передай ему! – смотрю, глаза опустил, - и это… пусть зла на меня не держит! - я молчу, но ком в горле, а Никитос ещё добавляет, - и ты прости, Ин! Я не знал, что встрял между вами… Аллуся недавно рассказала…

- Прощаю… Только не так ты и виноват. Наоборот, прав: настоящее так легко не рушится, - голос уже предательски дрожит, но выручает Алка. Она машет обеими руками, вызывая нас из вагона. Выходим,

- Ин, тут бабулька прямо из контейнера пирожками торговала, я взяла тебе в дорогу, смотри, ещё горячие! – дорогая моя Алка, какая же ты классная баба!

- Ал, я тебя обожаю! – мы снова кидаемся обниматься, Никитос, прочувственно шмыгает, раздаётся гудок! – пора…

Красавчик по-медвежьи сгребает меня в свои огромные лапы и приглашает,

- Иннусь, а приезжайте со Стрельцом к нам с Аллой на свадьбу! У меня места в доме много, всем хватит! – подруга тут же подхватывает,

- А, правда, Ин! Миритесь скорей и приезжайте!

- Спасибо, ребята, я приеду! – забираюсь в вагон, проводница уже недовольна, - но только без Стрельца, - это я мысленно…

Пара суток в поезде пролетают, как один долгий сон под стук колёс. Попутчики спокойные, в душу никто не лезет…

* * *

Дома рады! Родители не знают в какой угол посадить, чем накормить. Мама прослезилась, говорит, похудела. Обещает откормить на славу! Вот уж, не надо бы!

Я им тут гостинцев навезла северных, купила, пока на вокзале с Аллой и Никитой поезда ждали. Оленины вяленой, какой-то рыбы в вакууме, говорят, тамошний деликатес, пускай пробуют.

Чемодан разобран, всё в стирке. А чёрная сумка стоит в моей комнате,

- Помочь? – мама спрашивает, - давай разберу, а ты отдохни, - скорей кидаюсь к сумке, останавливаю,

- Это не моё, мам! Надо одному человеку передать! – я открывать-то боюсь! Там же всё о нём напоминает, пахнет им! С ума сойду, если открою!..

* * *

Тут ещё новость выясняется! Пока я зимовала на буровой, померла бабка Зина – мамина двоюродная тётка, а поскольку была одинока, то не найдя никого родней и ближе, свою квартирку завещала маме. Это справедливо, мои её никогда не забывали, помогали и лекарствами, и продуктами, а под конец она оказывается, и жила у нас. Только я всё это пропустила!

Так что родители торжественно вручают мне ключи от однушки,

- Вот, Инна! Начинай взрослую жизнь!

- Неплохое напутствие для тридцатилетней женщины! – смеюсь.

- Лучше поздно, чем никогда! – хочется добавить фразу из старого анекдота: «сказала старая дева и села на гвоздь», но я молчу… потому что первая часть этой фразы ко мне точно применима…

* * *

Занимаюсь ремонтом. Бабки Зинино жильё пропахло старостью, затхлостью буквально насквозь! С моим обонянием, оставаться здесь, вообще, смертельный номер!

Поэтому выгребаю всё дотла! Выбрасываю старую мебель, шторы, обдираю обои, смываю потолок, сворачиваю старый линолеум. Добираюсь до голых серых стен! Выветриваю до тех пор, пока вообще уже ничем не пахнет, и ударяюсь в ремонт. Поскольку других наследников точно нет, то можно в фантазиях не стесняться, тем более, что кое-что я, всё-таки заработала.