Каратель - Джессика Гаджиала

Поднявшись наверх, я вырвалась прямо за боковую дверь, прижимаясь спиной к стене здания и делая долгий, медленный вдох, достаточно глубокий, чтобы почувствовать в груди жжение.

Я пыталась сказать себе, что тяжёлая часть позади.

В смысле, я наблюдала за ним неделями, прячась в этих богом забытых, наполненных медведями лесах, пытаясь разобраться в его движениях, когда может быть лучше напасть на него. Затем мне пришлось стукнуть его по голове и накачать наркотиком. А затем, что доказывала кричащая боль мышц моей руки, пришлось тащить его в лес, где была припаркована машина. Затем нужно было снова вытащить его из машины и вниз по лестнице, в подвал.

Но невозможно было убедить себя, что отсюда всё покатится вниз.

Потому что теперь мне нужно было его допросить.

А затем убить.

Так что, да.

Я была на этом моменте.

Поэтому сердце в моей груди трепетало как крылья колибри. Поэтому всё моё тело было покрыто холодным потом. Поэтому мне нужно было на какое-то время убраться подальше от этого пресловутого Люка.

Не знаю, чего я ожидала, когда наконец присмотрелась к нему поближе.

Видите ли, пока я преследовала его, он был твёрдо предан своим чёрным худи, с практически всегда надетым капюшоном. Я уловила только мелкие проблески его черт. Даже недостаточно, чтобы разглядеть его со своего расположения.

Я ожидала лицо такое же уродливое, как его душа.

Полагаю, зачастую так и не работает.

Большинство серийных убийц выглядели хорошо.

Люк был не исключением.

У него были тёмные волосы, тёмные глаза и удивительно точёная, острая линия челюсти, тёмные брови, тонны ресниц и едва заметная ямочка на подбородке.

Но больше всего меня пугали эти глаза. Они были глубоко посажены и с тяжёлыми веками, придавая ему почти сонный взгляд, полностью скрывая зло, которое таилось внутри.

Что касается тела, он не был большим парнем. Высокий? Конечно. Но он не был крайне широким или мускулистым. На самом деле, некоторые могли назвать его худым.

Будь он кем-либо другим, он был бы привлекательным.

На самом деле, как раз в моём вкусе.

Но, очевидно, это было полностью за гранью смысла.

Смысл был в том, что некоторые вещи наконец начали работать.

План имелся уже почти год. Я проработала каждый возможный маленький дефект. Я просчитала всё до самой мелкой детали. Я убедилась, чтобы не было ни шанса меня поймать, или ему сбежать. Оба фактора были равно важны по моему мнению. Во-первых, я была не такой женщиной, кто хорошо выживет в тюрьме. Мне нравился долгий душ, личные визиты в ванную и очень конкретные продукты для ухода за кожей. Во-вторых, если бы он вырвался, я была довольно уверена, что умру. В Люке не было ничего, что говорило бы, что он из тех, кто отпускает людей.

Если он положил на тебя глаз, тебя больше не существовало.

Дело закрыто.

Поэтому я потратила три месяца на занятия водопроводчиков, учась, как опустить собственную ванную в подвал, чтобы не пришлось никого нанимать, кому могло бы показаться странным, что я помещаю в подвал тюремное сочетание унитаза и раковины. Затем я провела пару долгих, выматывающих, пропитанных потом и кровью недель, болезненно устанавливая тюремные решётки. Я на самом деле сломала палец, пытаясь пробить цемент достаточно, чтобы опустить балки, а затем зацементировать обратно.

Всё это того стоило, когда я схватила кувалду и принялась пытаться сбить решётки… безуспешно.

У меня была крепкая тюрьма, ожидающая заключённого.

Я оттолкнулась от стены и снова вернулась внутрь, через гараж, который вёл в подвал, через маленькую, очень яркую белую прачечную, затем через дверь, которая вела в столовую/кухню/гостиную, которую звала домом последние десять месяцев.