Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

За пределами камеры Зак неуверенно стоит посреди замка. Энджел и Джон начинают бороться за телефон Энджела, и первый во всю мощь своих легких кричит о свободе прессы и нападении на рабочем месте. От их потасовки замок начинает ходить ходуном, и Зак спотыкается, но ему удается удержаться на ногах.

Но ненадолго.

Я разбегаюсь и падаю в нескольких футах от него, с силой подбрасывая парня в воздух. Он тяжело приземляется и подпрыгивает, задыхаясь.

– Рубен!

Он бросается на меня и прижимает к полу, обхватив ногами, пока я хохочу. Я извиваюсь, пытаясь вырваться из его хватки, и смеюсь так сильно, что у меня перехватывает дыхание. Меня поражает, что, как бы мы ни использовали каждую возможность повеселиться во время гастролей, у нас было очень мало вечеров, когда мы бы могли просто подурачиться все вместе. Я скучал по этому.

Телефон жужжит в кармане, и, достав его, я вижу сообщение от мамы. Она что-то нашла. Стоит отметить, что она написала вместе со ссылкой на видео с YouTube. Я не перехожу по ней, мне и не нужно: название видно в предварительном просмотре. «Рубен Монтез десять раз странно двигает ртом во время исполнения песни Guilty!»

– Что ты делаешь? – спрашивает Зак, задыхаясь и приподнимаясь на локтях.

– Мама прислала занятное видео, – спокойно отвечаю я, показывая ему экран.

– О боже, это не так. – Все следы веселья исчезают, когда он вырывает телефон у меня из рук.

Я пытаюсь вернуть его, но он засовывает мобильник в задний карман, прижимая руку к моей груди, чтобы оттолкнуться. «Он натурал», – напоминаю я бабочкам, порхающим в животе.

– Нет. Прекрати. Ты идеален, и ты лучший певец, которого я когда-либо слышал за всю мою гребаную жизнь, и к черту твою маму. Прости, я не это имел в виду. Хотя, может так и есть?

– Видео сняла не мама. Она просто хочет убедиться, что я…

– Тише. Нет. – Зак прижимает ладонь к моему рту, прерывая поток слов. Я облизываю ее, и он с отвращением отшатывается.

– Я выбрасываю твой телефон, – объявляет он, поднимаясь на ноги. – До конца вечера ты его больше не увидишь. Твоя мама переживет.

Я хватаю Зака за руку и тяну его назад, мы вместе падаем на пол, превратившись в хохочущий клубок конечностей. Снаружи кто-то прибавил громкости, и гулкие басы в сочетании с запахом пива и крепкого алкоголя создают ощущение надувного ночного клуба.

– Вот дерьмо, – произношу я, задыхаясь. – Кажется, я уже пьян. Сколько виски было в наших напитках?

Джон подпрыгивает и садится рядом с нами на колени.

– Вам обоим понадобится вода, если завтра вы хотите выжить.

– Вода для слабаков, – подает голос Энджел. Белый костюм парня уже чем-то испачкан.

– Тебе вода сейчас все равно не поможет, чувак, – говорит Джон. – Удачи.

– Удачи? Мне не нужна удача. Мне восемнадцать, я всемирно известен, и я перенесусь в Англию через радужный портал. – Энджел падает, отчего пол под нами кренится.

– Меня укачивает, – стонет Зак, и я помогаю ему подняться.

– Теперь ты понимаешь, что это плохо, – отвечает Джон, ухмыляясь.

– Давай-ка поставим тебя на твердую поверхность, – говорю я Заку, подхватывая его под руки. – Пойдем.

Мы вываливаемся из замка на траву. Зак сползает вниз, прислонившись спиной к надувной стене. Я облокачиваюсь на стену, но она трясется так сильно, что я подаюсь вперед и сажусь прямо. Зак опускает голову на мое плечо. Мудрое решение.

– Теперь ты счастлив? – спрашивает он, прикрыв глаза.

Тепло его щеки проникает сквозь мой тонкий свитер. Я улыбаюсь Заку, затем кладу свою голову ему на плечо и на мгновение притворяюсь, что в происходящем нет скрытого смысла.

– Да. Очень.

Джон и Энджел уже вышли из замка, и Энджел машет рукой, чтобы привлечь мое внимание.

– Я собираюсь принести еще немного выпивки, – сообщает он. – Потому что, очевидно, мне нужно заботиться обо всем самому.

– Спасибо, Энджел, – мягко говорю я.