Манаус - Васкес-Фигероа Альберто (2018)

И хотя руки у него были связаны за спиной, но он сумел, все-таки, несколько раз вынырнуть, и кричал, умоляя о пощаде, звал на помощь, но течение подхватило его и понесло прочь от берега и, не доходя до поворота, он исчез под водой без следа. Индеец обыскал труп другого охранника, забрал все, что посчитал ценным, схватил за ноги и оттащил к воде. Из горла покойника все еще сочилась кровь, и вскоре появились пираньи. С берега, с безопасного расстояния, казалось, что тело прыгало в воде и сотрясалось от приступов смеха, но затем неожиданно исчезло, и на поверхности осталось лишь красное пятно, уносимое течением.

Все свое имущество они погрузили в пирогу и начали грести вверх по течению, в том направлении, куда плыли те, кто теперь лежал на речном дне.

На следующий день, как и указал охранник, впереди появились перекаты. Клаудия и индеец спрятались на небольшом острове, посредине реки, а Говард и Аркимедес продолжили грести, держась середины реки, чтобы их смогли увидеть те, кто дежурил в этом месте.

– Дионисио! Барето!

Между камней появилось ружье, и голос грубый и властный приказал:

– Бросить оружие. Кто такие?

– Мы приехали сменить вас, – ответил Аркимедес, подчинившись приказу. – Мы новенькие, прибыли вместе с Сьерра, когда он приезжал сюда в последний раз.

– А куда делись Сириако и «Замбо»? – спросил все тот же голос.

– В брюхе у пираний. Неделю назад их пирога перевернулась, и с тех пор про них никто не слышал.

Человек поднялся из-за камней. Успокоившись, он опустил ружье и поставил на предохранитель.

– Вот, ведь, собачья жизнь! – выругался он. – Когда меньше всего ожидаешь, кувырк! и уже в воде, а потом от тебя не остается ничего, даже костей найти не могут.

Тут взгляд его упал на лодку, и он снова забеспокоился.

– Так ведь это пирога Сириако! – воскликнул он. – Не она ли перевернулась?

– Пираньи не едят лодки, – объяснил ему Аркимедес.

Шутка охраннику понравилась, и он засмеялся, потом сказал, чтобы они шли в хижину. Дабы не вызывать подозрения, ружья оставили в лодке и послушно последовали за ним.

Другой охранник, Барето, следил за ними из окна, и когда они подошли, опустил ружье и поприветствовал их.

– Привезли «пойло»? – тут же спросил он.

– Там, внизу, бочонок самого лучшего спирта, – ответил Аркимедес. – Привезен прямо из Манауса, высший сорт – это не то «дерьмо», что индейцы готовят.

Барето повесил ружье на гвоздь и, ругаясь по чем зря, хромая, быстро спустился к лодке.

А Дионисио достал стаканы и недовольным голосом сказал:

– Уже дней десять, как ни глотка не осталось. Этот Барето, сволочь хромоногая, пропойца еще тот, за первую неделю все пойло высосал.

Он повернулся спиной на мгновенье, и этого было достаточно – «Гринго» набросился на него, зажал рот рукой, а другой вонзил мачете меж ребер.

Дионисио попытался крикнуть, но из горла его вылетел лишь глухой хрип. Он начал заваливаться, и опрокинул бы, наверное, стол и стаканы, если бы американец не успел подхватить его подмышки, а потом медленно опустил тело на пол, вытер лезвие и встал рядом с дверью.

Прихрамывая, в хижину ввалился счастливый Барето, и прежде, чем он успел понять что происходит и опустить большую бутыль, из которой пил на ходу, отправился в лучший мир.

Говард и «Северянин» сели за стол, друг напротив друга, разлили спирт по стаканам.

– Начинаю чувствовать отвращение ко всей этой крови, – сказал Аркимедес.– Скольких мы уже прикончили?

– Мы только начали, – ответил ему американец. – Я предупреждал тебя. Если хотим выбраться отсюда, то придется идти по горам трупов. Тут выбор небогатый: либо их жизнь, либо наша.

– А оно того стоит?

«Гринго» залпом осушил свой стакан и ответил:

– Что за вопрос! Конечно, стоит!

Аркимедес выпил содержимое своего стакана и направился к двери.

– Пойду, поищу индейца и девчонку, – бросил он через плечо.