Манаус - Васкес-Фигероа Альберто (2018)

– Да, действительно дорого. Но клянусь тебе, что однажды эта свинья-аргентинец также заплатит за все. Это будет стоить ему жизни и смерть его будет такой медленной, такой ужасной, что не могу описать тебе сейчас. Я еще не придумал, как расправлюсь с ним.

– На то будет время, если сумеем выбраться отсюда. А сейчас нужно собрать весь мой каучук, если не хочу, чтобы завтра меня оставили без пропитания.

Они встали и пошли по тропе, что петляла среди высоких стволов каучуковых деревьев. Когда подошли к первому дереву, Аркимедес одел на ноги шипы, обвил дерево крепкой веревкой и начал карабкаться наверх, где сделал надрез на коре с помощью мачете и быстро наполнил миску. Подойдя ко второму дереву, наверх полез уже «Гринго» и так, обойдя все деревья, довольно быстро собрали дневную норму каучука, которую «Северянин», должен был отнести в лагерь.

Потом они сели передохнуть и в очередной раз обсудили детали предстоящего побега. Когда начало темнеть и бразилец отправился в обратный пут, он шел с твердой уверенностью, что там, под высокой и раскидистой сейбой, он оставил товарища, с кем можно было ринуться с закрытыми глазами на встречу любым опасностям и сбежать, наконец, из этого ада.

Когда на следующее утро он уже собирался уйти из лагеря, его неожиданно вызвал к себе в большую хижину Жоао.

– «Гринго» исчез, и ты возьмешь на себя его деревья. С завтрашнего дня будешь приносить по сорок литров каучука.

– Никто не собирает по сорок литров в день, – возразил ему «Северянин».

– Возьмешь с собой индейца из новых, из тех, кого Сьерра привез, – приказал ему надсмотрщик. – Выберешь того, кто больше понравится. Покажешь ему как все делается, заставишь его работать, чтобы помогал тебе, но без сорока литров лучше не возвращайся.

Возражать не было ни смысла, ни возможности, и Аркимедес пошел к небольшому загону, где взаперти держали индейцев. Ничто у него сейчас не вызывало большего недовольства, чем перспектива ходить по лесу в компании с каким-то индейцем, но он также знал что ему грозит, если осмелится не выполнить приказ.

Охранник, стороживший вход, пропустил его безо всяких вопросов. Он медленно осмотрел группу уставших и деморализованных индейцев, от которых мало проку можно было ожидать, но, в общем и целом, они выглядели здоровыми и сильными.

Взгляд его задержался на одном из них, кто более походил на вождя или на человека знатного рода и выглядел менее сломленным, чем его товарищи. Сидел он на корточках, чуть в стороне от остальных, и смотрел на него прямо и пристально – что среди коренных жителей Амазонии считается поведением необычным.

Он сел перед ним точно также, на корточках, и некоторое время молча смотрел ему в глаза, потом спросил:

– Говоришь по-христиански?

– Рамиро говорит по-христиански, когда захочет, – ответил индеец. – И всегда понимает.

– Кто есть Рамиро и каково его полное имя? – поинтересовался Аркимедес.

– Рамиро – брат великого Типуани, вождя семей аука с Курараи. Но Типуани умер по пути сюда. Теперь нет вождя, и не осталось семей на берегах Курараи. Его полное имя Рамиро «Мало-мало».

– «Мало-мало» – очень странное имя для такого большого и сильного индейца, брата вождя Типуани.

– Раньше Рамиро звали Пайярмино, – уточнил индеец, – но Рамиро все делает медленно, хорошо обдумывая. Поэтому его и прозвали «Мало-мало».

Аркимедес некоторое время молчал, раздумывая, взвешивая все за и против этого индейца. Наконец он решился.

– Хорошо, «Мало-мало», меня устраивает, что ты все делаешь медленно. Хочешь работать со мной? Я для тебя буду точно таким же, а может быть и лучше, чем все остальные.

– Рамиро знает, что ты будешь лучше, чем кто-нибудь другой, – ответил индеец. – Рамиро видел, как прошлой ночью ты не ходил в женскую хижину с другими сборщиками. Только ты и тот с цветными волосами. Рамиро согласен работать с тобой.

Аркимедес удивленно посмотрел на него.