Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

встрепенувшись, запросто так предложила:

– Можешь снять брюки?

Я оцепенел, чувствуя, как краснеют уши, а в груди нарастает негодование. Мои трусы остались в

спальне Кэрол. И я решил дать отпор, рискуя показаться дерзким:

– Вашу дочь там уже всё устроило!

– Ты спортсмен? – словно не замечая моего хамства, продолжила допрос женщина.

– Нет.

– Приходилось работать натурщиком?

– Кем?

– Натурщиком. С тебя писали портрет? Или, может быть, скульптуру ваяли?

– Нет, не ваяли с меня ничего.

– У меня сроки горят. Для школьного стадиона нужно закончить скульптуру спортсмена. Думала,

будет достаточно фоторепродукций, но… опыта оказалось маловато. Я могу оплатить твое время, мне нужно

два или лучше три часа в день, – поспешно добавила она, с мольбой в глазах ожидая ответа.

– Ну, если натурщику будет позволено иметь на себе нижнее белье, то я не против, – согласился,

смекнув, что будущей теще лучше не перечить.

– Я вас умоляю, – театрально закатила она глаза, – молодой человек, то, что вы так трепетно

прячете, я могу вылепить с закрытыми глазами.

– Тогда по рукам. Вообще-то, в данный момент я озадачен поиском стакана воды, – мои мысли

124

вернулись к цели визита в эту часть дома.

– Кулер в том углу. Может, сварить кофе?

– Спасибо, не откажусь.

Она легким взмахом руки открыла шкаф, достала банку молотого кофе и отсыпала его в турку

отточенным движением профессионала. Добавив воды, еще раз бросила оценивающий взгляд в область

моего брюшного пресса. Я невольно его напряг. Она это заметила, чуть улыбнулась и вновь сосредоточилась

на турке.

Я залпом выпил стакан воды и, расположившись на стуле за столом, стал блуждать взглядом по

окружающим предметам. При дневном свете помещение кухни, совмещенной со столовой и гостиной,

казалось значительно больше, нежели при электрическом освещении в ночное время, когда мы с Кэрол

увлеченно поглощали сэндвичи.

Стены окрашены в персиковый цвет, прекрасно гармонирующий с кухонным гарнитуром из темного

дерева. Ярко-оранжевые шторы удваивают насыщенность солнечного света, даря мебели рыжие блики

золота. Зона кухни на своеобразном подиуме возвышается над основным уровнем пола. В углу – круглый

стол, покрытый белоснежной скатертью. Висящий над ним абажур, обтянутый оранжевой тканью, выглядит

старомодно, но наверняка вечером обеспечивает уютное освещение. Темно-коричневый паркет покрывает

весь первый этаж, вплоть до порога прихожей. Из общей канвы выбивается лишь угловой диван зеленого

цвета. Впрочем, меня это не особо удивило. Дом творческой личности не может выглядеть скучно.

– Меня Алекс зовут, – представился я, дабы заполнить затянувшуюся паузу.

Конечно же, она прекрасно знает мое имя, и даже то, чем я занимаюсь. Не зря же она стояла у окна в

тот мой первый визит к их дому. Если дочь, будучи в зрелом возрасте живет под одной крышей с матерью,

это значит, что они ладят и их отношения уже переросли стадию «Дочки – матери» в более доверительные.

Другими словами, сейчас они уже подруги.

– Знаю, – не поворачиваясь, бросила она. Подогнув правую ногу в колене, она уперлась босой

ступней в колено левой ноги. В этой позе она замерла, ожидая момента закипания воды в турке. Так цапля

на болоте выслеживает потерявшую бдительность лягушку. – А я Милена. И можно на «ты».

– Красивое имя, – отметил я не из вежливости, а потому что действительно так подумал.

– Папа постарался. Я из Польши.

– А я из России.

– Знаю. Каролина говорила.

– Кто? – удивился я.

– Кэрол – это английский вариант ее имени.

Она повернулась и, вновь бросив оценивающий взгляд, протянула мне источающую аромат изящную