Бабочка на огонь - Елена Аверьянова (2005)

К долгим отношениям Катюша не была готова, да и, честно сказать, не очень-то на них рассчитывала. Короткие — не то, чтобы презирала, не понимала: зачем они? Лично с ней такое случилось впервые. Катюша ела курицу, смотрела в окно — из темноты в темноту: там что-то проплывало. Катюша заплакала — просто так, не отчего. За час до прибытия поезда в Москву, когда пассажиры только-только начали просыпаться, она вышла на станции, где и планировала остановиться, — здесь жила бабушкина подруга тетя Зина.

Раскольников крепко спал.

Леночка Басманова — вдова убитого режиссера — после неожиданной смерти мужа чрезвычайно и резко, это бросилось всем в глаза, похорошела. Все сидели на большой стеклянной веранде басмановского дома и пили чай. «Все» относилось к родственникам Леночки и Златы. Вообще родственников было много, целый клан хорошо известных стране людей. Но здесь и сейчас собрались далеко не все представители многочисленных династий артистов, художников, детских поэтов и рестораторов. Все бы просто не уместились на двадцатиметровой веранде, ибо побочных ветвей у крепкого генеалогического дерева Басмановых, корнями вцепившегося еще в боярскую Русь, было… и не сосчитать сколько. Да что говорить, у одного только покойного режиссера, на девятый день которого собралась родня, законных жен было аж семь штук. И всех их он, как ни странно, любил в свое время, каждой посвятил главу в книге воспоминаний «Между прошлым и будущим».

Воспоминания тут же стали литературным событием месяца, бестселлером, и последней жене великого режиссера, вдобавок писателя, это льстило. Несмотря на то, что семь лет назад она подарила своему горячо любимому и уважаемому супругу сына Гришу, Леночка была еще совсем молоденькой — всего двадцать четыре года, и охочей до славы.

«А что в этом противоестественного? Все мы люди», — думала Злата, понимая, что для ее молодой мачехи слава — такая же игрушка, как и сын.

Не доросла еще девочка Леночка ни до всеобщего уважения, ни до воспитания ребенка.

Злата — человек взрослый и мудрый, относилась к славе по-другому: конкретно уважала, любила, добивалась ее. На лаврах отца она почивать не собиралась. В роду Басмановых так было не принято. Леночка — не в счет, она — пришлая, а потому — прекрасное исключение. Ее сын Гриша, и, разумеется, сын покойного Артема Сергеевича, не будет воспитываться гениальным отцом, как Злата, поэтому тоже пока — прекрасное исключение. Мальчик и сейчас уже с лица — ангел, в душе — черт. Вот взял и стер из компьютера почти законченную вторую часть воспоминаний папы, в которых тот хотел рассказать читающей публике о своих последних трех женах.

— Между прочим, там и обо мне было, — с сожалением сообщила всем собравшимся Леночка и поцеловала перемазанного клубникой сына в светлую макушку. — Кушай, Гришенька.

Мальчишка недовольно засопел, своенравно дернул головой и вытащил из глубокой тарелки самую крупную ягоду. На лице его легко читалось раздумье — откусить ли от клубничины большой кусок или попытаться засунуть ее в рот всю целиком. Брат покойного Артема Сергеевича, Василий Сергеевич Басманов-Маковский, тоже известный режиссер и красивый усатый мужчина, с интересом смотрел на единственного и обожаемого племянника. Когда Гриша подумал и не стал мелочиться, Леночка ахнула, а дядька довольно расхохотался.

— Наша порода, басмановская. Своего не упустит. Как же ты книжку-то у папки стер, орел?

Гришутка, сосредоточенный на жевании, сурово молчал и смотрел в одну точку, чтобы не отвлекаться и не подавиться.

— Он случайно стер, — ответила за него Злата. — Правда, малыш?

— Господи, зачем вы, Василий Сергеевич, столько клубники привезли? — взволнованно перебила Злату Леночка, с тревогой глядя на хомячьи щеки сына. — Да еще вместе с корзиной. Надо же додуматься купить клубнику у какой-то деревенской бабы на обочине дороги. Вам до супермаркета лень было доехать?