Голубая звезда - Ким Болдуин, Ксения Алексу (2010)

Содержание записей позволяло узнать, каким сложным человеком был отец Крис. А еще там были кое-какие сведения о том, как он получил бриллиант. В дневнике говорилось о том, что Ян ван дер Ягт узнал немецкого лейтенанта Герта Вульфа, встретив его на улице. Прямо перед этим на одном из обсуждений задания ему показали портрет Вульфа, одного из офицеров Гестапо, на которых велась охота. О Вульфе было известно, что он скрывается в Берлине. Ван дер Ягт жаждал славы, достававшейся тем, кто выслеживал нацистских преступников, зверствовавших в военное время, и приводил их к ответу. В дневнике была отражена и его внутренняя борьба, смятение, охватившее его после того, как немец попытался откупиться, заплатив Ягту за молчание. До того дня он был верным офицером армии союзников, и в своем долге никогда не сомневался. Но война была позади, а в ходе конфликта его родная земля ужасно пострадала, его семья потеряла большую часть своих владений и богатства. Его благородный титул сам по себе ничего не стоил, а Ягт должен был содержать супругу.

Каждую страницу Аллегро читала медленно, мысленно переводя текст на английский.

Я не доверял Вульфу. Я думал, что в нем говорит отчаяние, и он сейчас уведет меня куда-нибудь одного, и там расправится со мной. Но со мной был Ганс, поэтому я пошел в дом этого нациста. Ганс остался снаружи, готовый позвать полицию, если я не появлюсь вовремя.

Но Вульф не лгал. У него в подвале было полно сокровищ, и все это он предложил мне — картины, статуи, серебро, драгоценности. И бриллиант, такой, каких я никогда не видел. Я знал, откуда он у Вульфа, как был получен. Но что мне было делать? ВВС ничего не платили, жена жила в полуподвальной комнатушке, а я едва наскребал на еду. И тут он предлагает мне шанс подняться из такого унизительно бедственного состояния до уровня, на котором мы жили прежде. Что же мы, не жертвы войны, и никакой компенсации нам не положено?

Над своим решением Ян думал целую ночь, борясь с собой, так он писал. Его мучили угрызения совести из-за того, что он готов был предать родную страну, свой долг. И хотя он знал, что Ганс ничего никому не скажет, все же факт подкупа мог всплыть, и его самого тогда судили бы. Но больше всего он боялся, что, отпустив немца, даст ему шанс заявить потом свои права на все это имущество, угрожать его семье.

Я знал, что, если я отпущу его, то последнее слово останется за ним. Потому на следующий день я пришел туда с полицией. Не ради славы. А чтобы защитить мою семью. Все это было ради них.

Аллегро нахмурилась. Те страницы, которые она отсняла, ничего не говорили о том, где был спрятан бриллиант. Придется вернуться в офис адвоката, и снять остальное. Она закрыла окна, устроилась на велюровом диване и задремала.

Когда через три часа зазвонил ее будильник, она открыла глаза и уставилась в потолок, пытаясь взять в толк, как можно было тратить последние деньги на то, чтобы замуровывать тайники, а не на отопление, которое очень важно для такого большого дома. Конечно, в том, чтобы вставать в час ночи и обыскивать старый особняк, не было ничего хорошего. Но еще хуже было то, что Аллегро проснулась посреди чудесного сна — она была в Англии, на тест-драйве нового Феррари, на автодроме Сильверстоун.

Она заставила себя подняться из теплой постели. Чем скорее она справится с этим заданием, тем быстрее вернется к своей любимой работе — механика Формулы 1.

В доме стояла тишина, лишь изредка нарушаемая скрипом старых половиц под ногами, да непривычно громким тиканьем старинных часов. Аллегро вернулась, еще раз тщательно проверила стены вокруг замурованной комнаты. Хотя Ночной Ястреб был уже дома, в Америке, она буквально слышала, как он говорит:

— Это смешно, Аллегро. Что ты тут надеешься отыскать? Автоматически отодвигающуюся стену?