Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

— Никогда не думала, что придется тебе признаваться в таком! — судорожно всхлипнула девушка. — Нашла себе подружку.

— Ты говори, говори. Тебе надо выговориться, — сказал Мишка, снова наполняя бокалы.

Но Марина, видимо, уже выплеснула эмоции и теперь собиралась перейти к сути.

— Мне надо решить, что делать. И ты мне поможешь, потому что это, Мишенька, в твоих же интересах!

— Ну-ну, — саркастически хмыкнул приятель.

— В твоих, в твоих, — дернула она плечиком. — Я видела их вместе, голубков этих. Мне показали… — спохватилась, — случайно, знакомая заметила. Мишенька! Он никогда таким не был. Ни со мной, ни с тобой, ни с одним живым человеком. А это…

— А это опасно, — подхватил Миха.

— Когда я тебя на днях спрашивала…

— Когда спрашивала, красавица моя, тогда все иначе было. А теперь и мне его настроение не нравится. Ты, Маришка, не болтай лишнего пока. Все равно не поможет. И не паникуй. Я скажу, когда надо будет паниковать.

Марина его уже не слышала. Она заметно опьянела и теперь горестно бормотала, уставившись куда-то поверх головы собеседника:

— Кричу, кричу, как под водой. А он ничего не слышит, смотрит сквозь, будто я прозрачная. Все вы, мужики, — уроды конченые.

* * *

Липа, Геночка и Аркадий Аполлинариевич топтались в прихожей.

— Этот странный субъект, который пытался уже сунуться в нашу квартиру, сегодня бродил в садике, — заявила Олимпиада Болеславовна. — Надо что-то предпринять. И немедленно.

— Отчего же вы так решили? — опешил добрый Геночка, которому претила сама мысль о том, что на свете есть люди, способные посягнуть на чужое добро.

— По фигуре узнала, — укорила его Липа. — У меня ведь превосходная зрительная память, и вы это отлично знаете. Если я хоть раз, хоть мельком увижу человека — пусть даже со спины, — то потом узнаю его даже много лет спустя.

Тут она сделала паузу, внимательно разглядывая чайник у себя в руках.

— Куда это я шла — на кухню или из кухни?

— На… — кротко и коротко ответствовал Аркадий Аполлинариевич.

— А где у нас кухня? — уточнила чудная дама.

Геночка вытянул руку в нужном направлении, застыв в позе вождя мирового пролетариата. Липа важно кивнула и удалилась.

Аркадий Аполлинариевич, однако, задумался.

— А ведь память на лица у Олимпиады Болеславовны и впрямь фантастическая. Ну-с, Геночка, что мы предпримем? Может, стоит устроить на него засаду? Пустим в дом и посмотрим, что он будет делать…

— Как что? Воровать!

— Вот именно, друг мой. Вы, как обычно, правы. Тут главное — что воровать?

Геночка, растаявший от комплимента, медленно розовел.

— И у кого воровать, — вставила словцо Липа, неожиданно выныривая из темного коридора. Аркадий Аполлинариевич даже икнул от испуга. — Потому что вряд ли мы похожи на самых обеспеченных людей этого района.

* * *

В доме у Сергея, в кабинете самое почетное место занимало развешанное на ковре холодное оружие. Сам хозяин, наклонившись над письменным столом, осторожно и с невероятным почтением распаковывал сверток, в котором обнаружился завернутый в старинную шелковую ткань футляр с кинжалом.

Жанночка возникла на пороге с недовольным лицом.

— Сержик! — произнесла она, продолжая беседу, начатую еще часа три-три с половиной тому. — Объясни мне! Я не понимаю, как можно ухлопать такую кучу денег на какую-то железяку.

— А тебе и не надо понимать, котик, — уже немного сердито отвечал Колганов, которому этот назойливый монолог мешал наслаждаться новым приобретением.