Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова (2005)

— Тася! — обрадовался Артур неизвестно чему. — Подари человеку игрушку, видишь: ему нравится.

— Я же просила: не называй меня Тасей. А енот мой. Его мне поручили. Извините, Андрей. У нас не всегда так, бывает интереснее, вам как-то особенно крупно повезло.

— Он сидит в моем кресле! — заявил «медведь».

— И ест из моей тарелки, — не удержался Андрей.

— Сейчас я кажусь вам безумцем, — тоскливо молвил его соперник, — потому что ваша история только начинается. И вы думаете, что с вами все будет по-другому, что вы сумеете, что… Не отнекивайтесь, я сам так думал. А если у вас еще есть опыт общения, если в вас влюблялись, если вы уверены в себе — ох, Ганнибал, Ганнибал, с каких Альп вам придется падать! Она же не человек в том понимании, к которому мы, наивные, привыкли.

Андрей посерьезнел:

— Если бы вы не пользовались здесь привилегиями старого и доброго знакомого…

— Да не пользуюсь я никакими привилегиями, молодой человек. Меня променяли на енота.

— Что на тебя нашло, дорогой? — спросила Татьяна, которую явно забавляла сия сцена. Сторонний наблюдатель сразу бы отметил, что ей вовсе не неудобно и не неприятно. Она рассматривает обоих мужчин и оценивает их поведение. В какой-то момент кажется, что ее это вообще не касается.

— Ничего не нашло, просто дошло, хотя и довольно поздно. Ты смотришь на него так, как на меня никогда не смотрела. Этого нельзя говорить вслух, но разве с тобой какие-то правила работают?

Совпадение это или нет, но Тото как раз внимательно разглядывала малознакомого молодого человека в рубашке от «Монтгомери» с закатанными до плеч рукавами, в легких кожаных туфлях от «Феррагамо», который возился в ее ванной с мокрыми половыми тряпками и насквозь прогнившей сантехникой и, кажется, не ощущал никакого внутреннего противоречия.

— Прости, — негромко сказал Артур. — Я пойду, пожалуй. Зайду завтра, когда немного разберусь в том, что происходит. Геночка, повремените с пожаром, очень вас прошу.

Он вышел, накинув пиджак на одно плечо, — поникший, печальный. Татьяна провожала его. Они остановились у самых дверей, и Татьяна ласково потерлась носом о плечо своего друга. У нее появилось странное выражение лица, как у взрослой женщины, которая сочувствует несмышленому ребенку.

— На самом деле прости, — повторил он. — Я знаю, что ты хочешь сказать: ты предупреждала.

Она поцеловала его в краешек губ, молча повернулась, не дожидаясь, когда за ним закроется дверь, и вернулась на место событий. Андрей уже встревоженно выглядывал ее, заметно нервничая, и расцвел улыбкой, как только обнаружил ее рядом.

— Сумасшедший дом, правда? — улыбнулась она.

— Скажу одно: квартиры продают немного иначе. Если, конечно, на самом деле хотят их продать.

И все обитатели этой невероятной квартиры взглянули на него по-новому, с невиданным ранее уважением.

* * *

В синем новеньком «БМВ» сидят двое. Водителю на вид лет сорок пять — пятьдесят, он производит выгодное впечатление: хорошо одет, очень спокоен и доброжелателен, лицо у него располагающее, приятное. Такие люди чаще всего либо оказываются мошенниками, либо сотрудниками небезызвестных органов, которые высоко ценят вызывающих доверие агентов.

Рядом с ним вольготно устроился помощник нотариуса, Борис. Всем своим видом он пытался показать независимость, некую даже отрешенность от того, что происходит здесь и сейчас, но глаза его как-то нехорошо бегали, взгляд был жалкий, затравленный. И ясно, как божий день, что собеседника своего он опасается, побаивается даже.

И говорил он торопливо, оправдываясь, хотя никто его вроде ни в чем не обвинял.

— Вот как только вскрыли завещание, так я и бросился вам звонить.

— Вы, молодой человек, — снисходительно сказал водитель, — просто еще не умеете работать. Я ожидал вашего звонка значительно раньше.