Призрак острова - Ким Уилкинз (2008)

— Когда я повзрослела, меня выбрали учиться колдовству и послали странствовать по корням мирового древа в качестве посвящения. Ты, Локи, без сомнения был в мировом древе. Ты знаешь, что человек может учиться там несколько лет и не встретить ни одной души. И вот в первый же день когда я вошла в мировое древо, я наткнулась на жилище норн.

Локи не терпелось узнать продолжение.

— Ты знаешь, где они живут?

Она покачала головой.

— Я дойду до этого. Норны — хранительницы судьбы, и они решили, что я нахожусь там, потому что так суждено судьбой, и выбрали меня в качестве посредника. Я регулярно навещала их, приносила последние новости, подарки и проводила с ними время. И так продолжалось девять лет.

— В дни беспечной юности у меня был любовник из Земли эльфов, который вскоре вернулся в Эльфхейм, но я родила от него сына. Хельги.

Когда она произнесла имя сына, у нее комок встал в горле, и слезы выступили на глазах.

— У тебя есть ребенок?

Она кивнула, сжав губы.

— Да, — тихо произнесла она. — У меня есть сын. Его зовут Хельги.

— Продолжай, — сказал Локи, — мне очень интересно.

— Мой отец пришел в ярость, когда узнал, что я родила ребенка от эльфа. Поэтому мне пришлось уйти из дома, и я жила, питаясь старыми яблоками, которые росли у нас на ферме. Я растила Хельги совсем одна, и только изредка получала поддержку. Иногда отец смягчался и приглашал меня домой, но я была упряма и хотела жить только вдвоем со своим сыном. Я играла с ним, рассказывала ему сказки и пела песенки. Он был умный, красивый мальчик, с мягкими ручками и доверчивыми глазами… — Од глубоко и судорожно вздохнула. Она почти что чувствовала его нежную кожу на своих губах и бескрайняя печаль нахлынула на нее как волна. Но однажды, когда ему исполнилось три года, все изменилось. Все изменилось.

Дрова трещали в камине, и дым попадал ей в глаза. Локи сидел очень тихо, глядя на нее. Ей не хотелось обнажать свое сердце перед таким неприятным слушателем, но слова сами вылетали из нее.

— Я хотела собрать несколько яблок на завтрак. Хельги спал, когда я уходила. Он спал так сладко, что мне было жалко его будить. Я собиралась быстро сбегать в сад и вернуться через несколько минут. Но я нашла нашу заблудившуюся козу, она попала в сеть, которую я ставила на лисиц. Пока я распутывала ее, прошло около получаса. Мы держали коз, они давали молоко и мы делали из него сыр. Потом я помчалась домой.

Я надеялась, что Хельги все еще спит, но, приблизившись, я услышала его плач… такой сильный, как он плакал, только когда был грудным. Я вбежала в дом, бросила яблоки и нашла его сидящим на полу около моей кровати и всхлипывающего. Я схватила его на руки и принялась утешать, вскоре он успокоился и сказал мне:

— Мама, тебя так долго не было.

— Ч-ч, ч-ч-ч, — утешала я его, — я виновата, прости меня.

— Мама, сегодня у меня день рождения. Это плохо, что я такой несчастный в свой день рождения, — сказал он.

— Я знаю, мой дорогой, знаю. Как тебе доказать, что мне очень жаль?

Он поднял на меня глаза. Его лицо было красным и заплаканным, но он улыбался.

— Разрешите мне покататься верхом на Стейпр?

Стейпр была одной из лошадей моего отца. Я забрала ее, когда уходила из дома. У нее был очень норовистый характер, и я боялась ездить на ней. Я бы никогда не позволила Хельги скакать на ней, но он обожал ее. Он мог часами сидеть на куче с дровами, представляя, что едет верхом на Стейпр. Я сказала:

— Нет, Хельги, ты знаешь, что Стейпр очень большая и слишком сильная, чтобы катать такого маленького мальчика.

Он снова заплакал, так сильно, что его маленькое тельце сотрясалось в моих руках.

— Но я уже большой. Мне исполнилось три года!

Я почувствовала себя такой виноватой из-за того, что оставила его одного утром в день его рождения, и я уступила.

Локи наклонился вперед, зажав руки между коленями.

— Ты сожалеешь об этом.