Женщины в лесу - Татьяна Поликарпова (2003)

Сразу после распутья все вокруг снова изменилось. Пригас свет дня. Исчезли мухи и жуки, живое их мелькание. Поднявшись от светлой полянки на крутизну, женщины попали совсем в иной лес. Он походил на декорации к какому-нибудь сказочному спектаклю про заколдованную страну. Наверное, это был очень старый лес. Совсем не плотные, а, наоборот, изреженные его рати надвигались на тропу слева из-за косогора. Им снизу, с тропы, хорошо видно, как круглится косогор, словно поверхность гигантского глобуса, и оттуда показываются темно-кудрявые верхушки старых дубов, потом появляются стволы, все вырастая, вытягиваясь, пока не станут в полный рост, впрочем не особенно высокий. Деревья тут были как на подбор: видимо, одного возраста, одинаковые и по высоте, и по толщине стволов, и даже по их цвету. Черные, словно обугленные, лишенные сучков стволы держали плотно сбитые кроны высоко над землей… Какие все же странные эти дубы: их кроны были какие-то грибообразные — широкие и плоские… Так что хоть и редко стояли деревья, их ветки смыкались вверху в сплошной полог. Свет, процеженный сквозь плотный фильтр, становился зеленым, колдовским. Земля же под деревьями была чисто прибрана: ни травы, ни кустов, ни валежника. Казалось, над этим местом и солнца нет: не было теней в его зеленых сумерках. Невольно женщин охватило тоскливое чувство суеверного страха. Даже прямая тропа, широкая, как хорошо наезженная дорога, сухая и серая, круто ведущая вверх, казалась неправдоподобной, придуманной кем-то. Дышать было трудно не только от подъема, но и от этого теснящего сердце чувства. У Веры оно колотилось в самом горле, ноги слабели, в висках стучало, но она не позволяла себе остановиться ни на минуту. Ей мерещилось, что вот сейчас из-за косогора, или, напротив, совсем рядом, или в одном из туманно-зеленых прогалов между черными стволами бесшумно возникнет нечто ужасное, пугающее своей нереальностью. Живые настоящие кабаны, помчись они с косогора прямо на нее, наверное, только бы взбодрили ее сейчас, оживив колдовскую эту дубраву. Вдруг Вера услышала голос Лины, идущей впереди:

— Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…

Вера из-за одышки не могла ответить ей, отозваться. Не поддержанные ничьим живым голосом слова Лины растворились в тишине леса, и показалось Вере, что не Лина сказала, а сами собой возникли в неживом воздухе торжественные слова. А может, в ее собственной голове… Силы и дыхание кончались. Подъем безжалостно круто, все круче, вставал перед ними… Но крутизна говорила и о том, что сейчас они должны выскочить на вершину. Только эта надежда давала сил передвигать ноги… И вот живой водой окатил их ликующий крик Инны, далеко уже опередившей подруг:

— Свет! Свет! Вершина!

Лес-фокусник! Он менял свои декорации вдруг, без всяких переходов: плечом к плечу с таинственным сумрачным старцем стоял молодой лес-подросток. Ну юноша… Тонкоствольный, частый-частый. Веселый — весь пронизанный солнцем. А тут, где он начинался, светилась небольшая прогалина, она-то и манила светом. Из-за нее Инне и показалось, что впереди простор, открытое место. Открытое место, однако, тут же и замыкалось в себе, среди непролазно частого дубняка. Но хоть страх остался позади.

Поняв, что ни обзору, ни простору здесь они не увидят, даже если это и в самом деле какая-то вершина, — лес закрывал обзор — они бросились искать столбик, болотце, осоку. Они ползали в траве среди веселых колокольчиков, кашки, алой смолки… Удалось точно понять лишь одно: широкая, плотно утоптанная дорога, доставившая их сюда, исчезла на этой поляне бесследно… Растворилась в траве и цветах. Вера, сделав немалое волевое усилие, вернулась к месту, откуда они вышли на поляну, убедиться, что та дорога есть… Дорога была. Но Вера не удивилась бы, если б ее не оказалось. Кто это так издевался над ними? Куда могла деваться дорога? И что это за дорога, ведущая в никуда?