Доля ангелов - Марина Юденич (2004)

— Да, конечно. Значит, так. Караваев Артур Павлович, одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года рождения… Хм, молоденький… Уроженец города Москвы. Образование — неоконченное высшее, Московская юридическая академия. Ну что ж, вполне профильное образование, хотя и неоконченное. Ближайшие родственники. Мать — пенсионерка. Отец — умер в одна тысяча девятьсот восемьдесят шестом… Безотцовщина, стало быть. Проживают вместе с матерью в Москве, на улице Русаковская… Все вкратце.

— А место работы?

— Секундочку… Имеется место работы. Извини, пропустила. Частное охранное предприятие «Центурион».

— Наше?

— Ваше. Так что, можно сказать, пасьянс сошелся.

— Можно, наверное.

— Почему наверное?

— Слишком уж молод…

— Ну это не ко мне.

— Действительно. Спасибо за информацию. Теперь — по моим делам…

Дела мои в части предстоящего путешествия обстоят великолепно.

Майка и здесь на высоте — все практически готово, даже виза ожидает во французском посольстве.

Дело за малым — за мной. Нужно окончательно определиться с датой отъезда.

И все.

— Послезавтра.

Вылетает само. Вдруг. Без какой-либо осознанной мотивации.

Ну и пусть.

Значит, так тому и быть.

Майка, похоже, улавливает ситуацию.

Уточняет на всякий случай, в большей степени для того, чтобы дать мне время взвесить все более осмысленно.

— Успеешь собраться?

— Что мне теперь? Как говорится, только подпоясаться — решение принято.

Следом — незамедлительно — поднимается в душе занятный кураж. Состояние полной и абсолютной бесшабашности. Из серии «Море по колено».

— Ну, смотри. Значит, я заказываю билет. Туда — обратно?

— Как было у Антона?

— Туда — обратно. Семь дней пребывания.

— Мне так же.

— Хорошо. И последнее. В Париже он не задержался ни на минуту. Трансфер в d’Azay прямо из аэропорта. Тебе — тоже?

— Да. И машину, если можно, ту же.

— И водителя?

— Если возможно.

— Никаких проблем. Я давно работаю с этой транспортной компанией.

— Тогда — все.

— Все. Bon voyage.

— Merci, cher.

С ней действительно все.

Наступило время обратиться к другому фигуранту.

Из серии «Следующий!» — как в поликлинике.

Гена хмур.

Как, впрочем, постоянно последнее время.

Смотрит в сторону, на вопросы отвечает односложно.

Все понятно: не по сердцу главному секьюрити мое пусть и вынужденное — к тому же временное — воцарение на Тошином троне. Если не сказать больше.

Корежит, сказал бы Антон.

Я скажу: раздражает безумно. Бесит.

Непонятно в этой связи лишь одно: что держит? При мне. При юбке ненавистной.

Надежды уже никакой. Перспективы ясны, как небо погожим, прозрачным днем. Но заявления об отставке до сей поры не поступило.

Чужая душа — известно — потемки. Душа персоны, постоянно прикрывающей спину, должна быть прозрачна, как оконное стекло по весне. Тщательно вымытое в преддверии солнечных дней.

Словом, я окончательно созрела инициировать процесс расставания.

И без малейших угрызений совести, между прочим. Ибо дело заключается отнюдь не в том, что верный Гена продолжает беззаветно любить покойника и ненавидит меня. Не в том даже, что он, такой ненавидящий по определению, не может — да и не хочет наверняка — думать о моей безопасности. Скорее, наоборот.

Но даже это не главное.

Главное — ложь.

Надо сказать, врет он не слишком искусно, шьет — что называется — белыми нитками. И не шьет даже — мечет на скорую руку. Неумело и бестолково.

Ложь — как вязкий болотный туман — стелется исключительно вокруг загадочной Антоновой поездки на берег Луары, а вернее, речушки Эндр. Но именно это обстоятельство существенно усугубляет вину главного телохранителя в моих глазах.