Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)
-
Год:2017
-
Название:Багровый лепесток и белый
-
Автор:
-
Жанр:
-
Язык:Русский
-
Страниц:516
-
Рейтинг:
-
Ваша оценка:
Эта книга от автора международных бестселлеров «Побудь в моей шкуре», который был экранизирован в 2014 году в главной роли Скарлет Йохансон и «Книга странных новых вещей». «Багровый лепесток и белый» - полотно эпического масштаба, недавно послужившее основой для одноимённого сериала Би-би-си. В котором постановщик – Марк Манден, в ролях – Крис ОДауд, Ромола Гарай, Берти Карвел, Аманда Хей, Джиллиан Андерсон.
Девятнадцатилетняя «жрица любви», способная привлекать клиентов с самыми невероятными запросами, Конфетка. Наследный принц парфюмерной империи – Уильям Рэкхем, однажды попадается ей на крючок. Причудливо и непредсказуемо развиваются их «особые отношения». Во все эпохи люди норовят поступать вопреки своим очевидным интересам, и губя из личных побуждений собственное счастье.
Ещё студентом Мишель Фейбер начал «Багровый лепесток и белый» и своё многоплановое и многослойное полотно переписывал трижды за двадцать лет. «Это, мм, изумительная под викторианский роман стилизация. Перед читателем, собственно, что-то вроде викторианского «Осеннего марафона», мелодрама о том, как мужчины и женщины друг друга несчастными делают сами, любят «не тех и не так». («Афиша», Лев Данилкин). Нецензурную брань содержит книга.
Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер читать онлайн бесплатно полную версию книги
Конфетка тяжело вздыхает, ей не терпится убраться отсюда. Разговоры с Эми никогда легкими не были, но этот тягостен на редкость. Под челкой Конфетки собирается пот, ее так и подмывает соврать, что у нее закружилась голова, и сбежать вниз.
– Ну ладно, – произносит вдруг Эми. – Мне пора принарядиться к приходу моих обожателей. Вдруг и я сегодня своего принца встречу, мм?
Она поворачивается – так резко, что едва не сбивает Кристофера с ног, – и уходит, ссутулясь.
Конфетка обмякает, устало опирается ладонями о края ящика.
– Знал бы ты, Кристофер, – признается она мальчику, – как нелегко мне это дается.
– Дак давай, я за тебя все сделаю, – говорит он и, подойдя к Конфетке, подхватывает щетинящуюся гвоздями деревянную крышку. – Тот мужик молоток здесь оставил, а гвозди вот они.
И он взгромождает крышку на ящик, едва не пропоров при этом гвоздями руку Конфетки.
– Да… да, сделай… спасибо, – говорит она и отступает на шаг, терзаясь своей неспособностью прикоснуться к нему, поцеловать, взъерошить его волосы или погладить по щеке; терзаясь стыдом за то, что отступает к двери и выходит на лестницу, на то самое место, на котором он столько раз оставлял для нее бадейку с горячей водой. – Только пальцы побереги…
И под радостный стук молотка Конфетка начинает спускаться вниз.
Поколебавшись немного у задней двери дома греха, известного под названием «Заведение миссис Кастауэй», Конфетка дает себе дозволение навсегда покинуть его, ни с кем больше не прощаясь. И ничего не происходит, колебания ее продолжаются. Следом она пытается принудить себя уйти. Снова неудача. Язык принуждения понятен Конфетке, но только когда оно исходит извне. И она направляется к гостиной.
Мать ее расположилась на привычном своем месте и предается привычному занятию: наклеиванию бумажных святых в альбомы для вырезок. Конфетка, снова застав старуху за этим занятием – с ножницами, скалящими два зуба в ее костлявых клешнях, со стоящей наготове баночкой клея, – не удивляется, но лишается мужества. Спина поникшей над столом матери согнута, багряная грудь обвисла и почти касается невысокой горки картинок, мешанины украшенных нимбами дев, гравюрно-серых, розовых и голубых.
– Нет конца трудам моим, – вздыхает она, не то обращаясь к самой себе, не то приветствуя таким образом Конфетку.
Конфетка чувствует, как лоб ее продирает судорога раздражения. Она отлично знает, как далеко заходит мать в стараниях обеспечить нескончаемость своих трудов, – каждый месяц на книги, журналы, гравюры и открытки, присылаемые ей со всех концов земного шара, тратится небольшое состояние. От Рима до Пенсильвании издатели религиозной литературы считают, тут нечего и сомневаться, что самая набожная христианка в мире проживает здесь – в Лондоне, на Силвер-стрит.
– Ну-у-ус, – тихо и напевно произносит миссис Кастауэй, не отрывая налитых кровью глаз от свеженькой, поступившей из «Библейского общества» Мадрида Магдалины, – чаша твоя, можно сказать, преисполнена, не правда ли?
Конфетка на эту колкость внимания не обращает. Старуха просто не может остановиться, не может не сравнивать без конца удачу, выпавшую дочери, с собственной плачевной судьбой. Да если б и сам Бог упал перед ней на колени, предлагая ей руку и сердце, она отмахнулась бы от него, сочла бы это лишь жалким возмещением за пережитые ею страдания. И если б Конфетка сгорела заживо вместе с домом, миссис Кастауэй, пожалуй, назвала бы ее счастливицей, сумевшей уволочь с собой на тот свет столько ценной недвижимости.
Конфетка протяжно вздыхает, глядя на прислоненную к пустому креслу у камина виолончель Кэти Лестер.
– Что, Кэти больше уже не встает? – спрашивает она, слегка повышая голос, чтобы перекрыть им безостановочный стук молотка наверху.