Одинокие сердца - Итсасо Мадарьяга (2010)

Сэма удивил интерес, который вызвал его звонок у Сесла Эркшайна. Сесл был стройным, атлетически сложенным парнем. Он был одет довольно небрежно: джинсы, простенькая рубашка, трикотажный галстук, желтовато-коричневый хлопковый пиджак. Обут он был в ботинки «Панама Джек» и имел вид человека, который в каждый свой отпуск — а то и каждые выходные — лазит где-нибудь по горам в Шотландии. У него была копна светло-русых волос, а голубые глаза казались на фоне загорелой кожи синими прожекторами. В общем, у него была внешность молодого бесшабашного северянина, и если бы Сэм не знал, что этот парень является одним из архитекторов затеянного им проекта, — а значит, достаточно серьезным человеком, — то его не удивило бы, если бы ему стало известно, что в спальне этого парня висит плакат с фотографией Дженнифер Лопес… Еще даже не усевшись за стол, молодой архитектор затараторил:

— Я и сам очень хотел поговорить с кем-нибудь из вас.

Сэм насторожился.

— Я могу сказать вам от имени своих коллег, что с этим проектом — поверьте мне — у нас одна морока. — Спохватившись, он попытался быть более сдержанным в своих высказываниях. — Дело в том, что мы не понимаем, зачем вы создаете так много трудностей. Ведь известно же, что относительно зданий подобного типа действуют очень строгие правила. Да, это известно всем, но, тем не менее, вы все время пытаетесь навязать нам изменения в конструкции дома, которые попросту невозможно реализовать. Мы уже неоднократно вам об этом напоминали, но вы, похоже, наши напоминания просто игнорируете. Предлагаемые вами изменения нам никто не разрешит вносить. Если реализация проекта и дальше будет затягиваться, то мы попросту не станем им больше заниматься.

«О чем, черт возьми, мне сейчас говорит этот юноша с внешностью альпиниста?» — растерялся Сэм.

Сесл Эркшайн поначалу подумал, что его собеседник морально не готов выслушивать подобного рода претензии, однако затем догадался, что за слегка оторопелым выражением лица сидящего напротив него человека скрывается что-то еще. Сэм же, почувствовав себя беспомощным, решил быть откровенным.

— К сожалению, — сказал он, — я не имею понятия о том, о чем вы мне сейчас рассказываете. Меня держали в стороне от архитектурных вопросов.

Сэм раздосадованно кашлянул и замолчал. Сесл, тоже не произнося ни слова, смотрел на своего собеседника, пока тот лихорадочно пытался упорядочить только что полученную информацию. Наконец Сэм спросил:

— То есть вы хотите сказать, что реализация проекта затягивается потому, что от нас все время поступают какие-то нелепые предложения?

— Ваши компаньоны то и дело предлагают внести изменения в конструкцию здания, которые никто и никогда не одобрит. Мы говорили об этом уже тысячу раз, но они упорствуют и едва ли не каждый день вносят какое-нибудь очередное нелепое предложение. Мы так работать не можем. У меня складывается впечатление, что они по какой-то причине умышленно затягивают реализацию проекта.

«Я для них не компаньон, — подумал Сэм. — Впрочем, лично тебя это не касается».

— Ходят слухи, что существует какой-то второй проект, — сказал Сэм.

Архитектор удивленно поднял брови: теперь была уже его очередь насторожиться.

— Мне об этом ничего не известно, — со смущенным видом сказал он.

Затем они оба некоторое время сидели молча. Первым заговорил Сэм:

— Похоже, никто из нас двоих не знает в полном объеме того, что следует знать. — Он посмотрел в глаза собеседнику. — И, поверьте мне, я удивлен даже больше, чем вы. Я не предполагал, что реализация проекта умышленно затягивается. А они не поручали вам разработать проект постройки тех или иных сооружений на месте садов, которые находятся вокруг дома?

— Нет. О садах речи не было. Проект, над которым мы работаем, касается только дома.