Смятение сердца - Эми Фетцер (1997)

Пролог

Теннесси, 1863 год

В тылу конфедератов

При первом же едва слышном шорохе Хантер Мак-Кракен резко вскинул голову.

Инстинктивно нащупывая револьвер, он обшарил прищуренными глазами густой кустарник. В просвете мелькнул ненавистный серый цвет, звук подков внезапно заполнил тишину — настоящий барабанный бой, предвестник смерти, — потревоженные ветки качнулись с оглушительным шелестом. До предела натянутые нервы сдали, и Хантер метнулся в подлесок. Он бежал, напрягая силы, втягивая сырой воздух со свистящим натужным звуком, углубляясь в заросли и едва заботясь о направлении. Его жизнь зависела сейчас от его выносливости и быстроты.

Несмотря на немалую скорость бега, ноги в мягких кожаных сапогах касались земли неслышно, словно скользили сквозь травы и кустарник, каждый раз чудом избегая столкновения с поваленными стволами, перемахивая через валуны и бурелом. Время от времени случайная ветка с силой хлестала по лицу или горлу, оставляя царапины, мгновенно начинавшие кровоточить и вздуваться, розовыми валиками выделяясь на влажной горячей коже. По вискам одна за другой катились капли пота, между лопатками, казалось, струился целый поток. Но все это были мелочи, которые можно и не замечать. Двигаться, двигаться — вот что сейчас важнее всего.

Когда Хантер наконец позволил себе отдышаться, привалившись к дереву, сумерки уже по-хозяйски расположились в чащобе. Жара и не думала спадать, влага пропитала все вокруг, липла к коже, насквозь промокшие от пота кожаные штаны напоминали нагретую промасленную ветошь, внутри которой тело буквально варилось в собственном соку. Хантер старался не обращать внимания на целый букет неприятных ощущений: в конце концов его одежда служила наилучшей маскировкой, сливаясь с окружающим в надвигающемся сумраке. Измученный и голодный, он с жадностью впился зубами в кусок вяленого мяса, проглотил его полупрожеванным, запив из фляжки затхлой, до отвращения теплой водой, которую никак не удавалось заменить свежей. Спать хотелось отчаянно, но цель, к которой он стремился, была еще слишком далека — не менее пяти дней хорошего хода. И это в том случае, если судьба не припасла никаких неприятных сюрпризов.

Отерев рот тыльной стороной ладони, Хантер закрепил почти пустую фляжку на поясе, посмотрел вниз и пошевелил пальцами ног, которые торчали сквозь протертую насквозь кожаную обувь. Проклятие! Он не удивился бы, обнаружив волдырь буквально на каждом! А что за вонь! Его не оттереть в горячей воде и за пару часов, даже если извести целый кусок мыла! Ничего странного: ему приходилось спать и в сточных канавах, и под заплесневелой от сырости корягой, а животных, убитых, чтобы поесть, потрошить так быстро и небрежно, что от каждой добычи что-то оставалось на одежде. Видит Бог, он смертельно устал от всего этого.

Хантер помотал головой, отгоняя неуместные мысли, бессознательно нащупал пакет, зашитый под одеждой, и решительно оттолкнулся от дерева. Будь рядом случайный свидетель, он не заметил бы и следа слабости на его лице, только упрямую решимость, только намерение выполнить свою задачу до конца или умереть. Именно так и был настроен Хантер Мак-Кракен.

Однако ему удалось сделать не более сотни шагов. Впереди, там, где лес расступался, давая место небольшой поляне, был виден сквозь поредевшие стволы желтый язык пламени, вокруг которого сгорбилось в дремоте несколько сидящих фигур. Отблеск костра выхватывал из темноты фургон с провиантом.