Комедия дель арте - Ольга Шумяцкая (2004)

— С коляской новых не было! — отрезала Мура и велела нам загружаться.

Она потуже затянула ремень Мышкиного шлема, пристегнула ее ремнем безопасности и показала мне на заднее сиденье. Я уместилась у нее за спиной и схватила ее за зеленый ситцевый поясок.

— Держись крепче! — коротко сказала она и завела мотор.

Мотоцикл затрясся, как припадочный. После нескольких безуспешных попыток завестись Мурка велела мне слезть и толкать. Я слезла и начала толкать. Мотоцикл толкаться толкался, а заводиться — никак. Наконец он чихнул, плюнул в меня дымом и отчетливо сказал: «Кря!» После чего завелся и не останавливался уже никогда.

Дребезжа и прихрамывая, мы двинулись в путь. Первым делом Мурка схватила мобильник и начала что-то в него кричать.

— Мура, кому ты звонишь? — спросила наивная Мышка.

— Вам! — ответила Мурка, не выпуская мобильник из рук.

— Но мы же тут!

— Вот и хорошо. Не придется тратиться на международные звонки. — И Мурка дала газу.

На страшной скорости шестьдесят километров в час мы пролетели мимо галереи Уффици. Внушительная очередь любознательных граждан стояла на улице, чтобы попасть в галерею и полюбоваться на бессмертные творения художников Возрождения. В принципе, я бы тоже не отказалась полюбоваться. Но Мурка не смогла остановиться. На всем скаку она вылетела на площадь Синьории и дала по ней несколько кругов, распугивая доверчивых голубей и туристов.

— Посторонись! — орала Мурка. И они почему-то сторонились. — Глядите направо! — орала Мурка нам с Мышкой. — Он там!

— Кто там? — орали мы в ответ.

— Давид! — И Мурка осадила железного друга.

Железный друг выключаться не хотел и пыхал на голубей черным дымом. Мурка стащила меня с заднего сиденья, похлопала по щекам, приводя в себя, и развернула лицом к Давиду. Давид как Давид. Стоит на солнышке. Пращу держит. Культурный слой, конечно, давит. Ну, что это Микеланджело. Такая заметная фигура в мировом искусстве. И все прочее. А в общем — ничего особенного, как в Пушкинском музее. Все это я собиралась изложить Мышке и уже повернулась к ней, но… Мышка сидела в своей коляске, высоко подняв коленки и спрятав в них лицо. Плечики ее тряслись.

Я посмотрела на Мурку. Мурка недоуменно пожала плечами.

— Мышь, ты что? — ласково спросила я и положила руку ей на голову.

Мышка дернулась.

— Там… там… — всхлипнула она и затряслась, как наш мотоциклет перед стартом. — Он голый… на улице… Это так неприлично!

— Да кто голый, Мышь! — Мы с Муркой оглядели площадь, но не заметили никакой порнографии.

— Он… он… — Мышка вытянула ручонку и ткнула пальчиком в сторону Давида.

— Мышь! — строго сказала я. — Тебе сорок лет. Ты культурная девушка. В университете училась. Муж у тебя писатель. Это произведение искусства, понимаешь?

— Произведения искусства в музее! — истерически закричала Мышь, так и не высунув голову из колен. — А он на улице! Увезите меня отсюда немедленно!

Мурка закатывает глаза и садится за руль.

— Черт с вами! — говорит она и рвет с места в карьер. — Едем на тот берег, пуритане чертовы!

— А что на том берегу?

— Ну что-нибудь да есть!

И мы едем. Мы несемся по флорентийским улицам без руля и без ветрил, потому что понятия не имеем, как попасть на тот берег. Время от времени нас выносит к какой-то здоровенной каменной махине. Мне кажется, что мы объехали эту махину уже со всех сторон, но почему-то она все время встает у нас на пути.

— Санта-Мария дель Фьоре! — на полном ходу комментирует Мурка, и слова ее приносит к нам жаркий флорентийский ветер. — Всюду торчит и никуда не влезает!

— Где торчит? Куда не влезает? Что ты несешь!

— Самый большой католический собор в мире! Куда ни встань, отовсюду виден! Не влезает ни в одну фотографию! Только частями! — И Мурка делает крутой вираж.

— Куда ты едешь, Мура? — Я пытаюсь перекричать свист в ушах, и мне это удается.