Ревность - Селия Фремлин (2008)

— Ревнуешь? Еще как ревнуешь! Да ты из-за ревности ополоумела! Невооруженным глазом было видно, как ты все это время играла терпимую жену; позволяла Джефри пропадать у меня; постоянно приглашала меня к себе; делала вид, что я твоя лучшая подруга. Это же старый как мир способ! Все ревнивые жены им пользуются — и каждая уверена, что она первая до него додумалась! В точности как ты…

Правда сказанного вселяла ужас.

— Чушь! — повторила Розамунда и сама почувствовала, что прозвучало это слабовато. — Никогда в жизни не ревновала. Спроси Джефри…

— Ах, Джефри!.. Бедный Джефри! До мужчины такие штучки всегда в последнюю очередь доходят, уж поверь мне. Я просто выхожу из себя — сатанею оттого, что приходится стоять рядышком и наблюдать, как он принимает все за чистую монету и думает, что за терпимая у него жена и как он должен быть ей благодарен и, не дай бог, ничем не обидеть! Но больше я не намерена стоять и смотреть! Я найду способ показать ему, какова ты на самом деле. Ревнивая, злобная собственница! Точь-в-точь как другие жены! Сегодня вечером я с ним поговорю… Открою ему глаза!..

— А я расскажу ему, какая на самом деле ты! — крикнула Розамунда. Лихорадка и гнев огнем разливались по телу, давая ощущение необыкновенной свободы и бесцеремонности. — Я сатанею оттого, что он принимает за чистую монету тебя! Я расскажу ему, что безмятежность и веселье, которые ты на себя напускаешь, всего-навсего маска. Я покажу ему — докажу, что под ней скрывается неврастеничка, одержимая и ревнивая. Да, это ты ревнуешь! Вот отчего ты льстишь мужьям и критикуешь жен — знаешь, что сама не можешь сделать мужчину счастливым, и лезешь вон из кожи, чтобы доказать, что никто не может…

Жар, прихлынувший к лицу, стал невыносим. Розамунда живо поднялась, открыла окно и высунулась наружу. Блаженство. Прохладный влажный воздух обдувает пылающее лицо. Слова Линди о том, что ревность ее очевидна, попали прямо в цель. И очень больно. В бешенстве Розамунда только надеялась, что она своим ответом тоже не промазала.

Нет, не промазала.

Все еще выглядывая в окно, Розамунда поначалу не заметила руки, которая осторожно протянулась из-за ее спины… а когда увидела и поняла, что та поворачивает ручку двери, было уже поздно. Розамунда попыталась с силой оттолкнуть Линди, но защелка замка уже отошла, и в результате она только быстрее вылетела в распахнувшуюся дверь. Не почувствовала ни удара, ни толчка — будто все это во сне… и вот ее уже несет прочь от поезда, но, странное дело, — никаких особых ощущений, даже ощущения стремительного движения. Сколько это длилось? Полсекунды, не больше. Она не падала, нет, она парила, абсолютно свободная, а мимо звездной спиралью мчались искры и огни поезда. Но не страх испытывала Розамунда в это странное, бесплотное мгновение; скорее торжество, восторг, восхитительное ощущение победы. Душа ликовала: «Я победила! Победила! Теперь наконец Джефри узнает, что она дурная, злая! Узнает, что она убийца!» Перед глазами мелькнуло белое лицо Линди — она все выглядывала из уносящегося прочь поезда; нет, не Розамунда, а она, Линди, летела навстречу гибели.

Секунду, полсекунды Розамунда плыла бесплотным торжествующим духом; затем, как некое темное чудище, из тумана вынырнула земля и набросилась на нее.

Должно быть, прошло несколько часов, прежде чем она очнулась среди зарослей кустарника, на густой траве возле путей.