Соблазн - Кен Шэйкин (2009)

Прелюдия та же самая. Она воздерживается, но помогает ему. Ложка, свеча и игла приготовлены в качестве обязательных сексуальных игрушек и размещены на туалетном столике. Она не может сказать, лучше ли героин, но секс лучше, да. Ее меньше смущает собственная нагая уязвимость в присутствии мужчины, которого она любит, потому что фактически она любит его немного меньше. Он по-прежнему немного стоит как любовник, засыпая сразу после освобождения, но это такой замечательный компаньон в постели. Даже с закрытыми глазами он по-прежнему способен продолжать разговор, слыша каждое слово.

С некоторым количеством практических занятий и подобающим терпением они добиваются того, что его меч демонстрирует вполне достаточную энергию. Можно было бы ожидать, что человек с крупными костями имеет крупный член. Так оно и есть. Намного крупнее, чем она запомнила. Этот героин много лучше, тот, что из последней партии. Он заставляет ее удивляться, спросив, почему она просто не купила что-нибудь вроде виагры. Это слишком прозаично. В принятии пилюль разве может быть поэзия?

На этот раз медовый месяц продолжается дольше. Бесконечный кутеж с героином, сексом, поэзией и дружеским взаимоотношением. Ночь за ночью она наслаждается безмятежностью его общества, наблюдая его с открытыми и с закрытыми глазами, даже если он не спит. Потягивая кофе в кровати, читая томик Данте, найденный на его книжной полке, просто чтобы почувствовать вкус поэзии, она лучше ощущает смысл происходящего и готовится к приближающемуся аду. Наблюдая за ним, пишущим, в промежутках между инъекциями и совокуплениями, она чувствует, что по крайней мере один из них имеет безумную страсть, большую, чем секс или наркотики, большую, чем их потребность друг в друге. Ее рыцарь в блестящих доспехах, сражающийся с ветряными мельницами при помощи своей иглы и пишущей ручки. А его дама сердца, попавшая в беду, сидит на его лошади, наконец-то освобожденная из враждебного леса.

Кроме этого, она чувствует вспышки необъяснимой радости. Не только не употребляя наркотики, но даже забыв о «Мартини». Должно быть, именно это называется вершиной блаженства. Быть с кем-то, чье общество пьянит, зная, что их наслаждение взаимно, иметь и обладать им, но не как своей собственностью, пить, даже не пригубливая. Одеваясь в последний раз перед уходом, она кладет пакетик в сумку, не желая, чтобы он занимался этим с кем-нибудь, кроме нее, не совсем доверяя его протестантскому намерению после такого разгула. Он даже не заметит его отсутствия, приведенный в восторг своим страстным бумагомаранием. Она принесет его обратно для их следующего медового месяца. Они оба нуждаются в отдыхе и ночном сне. Она была в состоянии заснуть на самом деле, но он находился в состоянии нервного возбуждения уже много дней. Они обещали перезваниваться, и она была уверена, что он обязательно позвонит. На этот раз она оставит свой телефон включенным. И не будет умирать.

Идя пешком по городским улицам с пакетиком героина в сумке, бабушка чувствовала себя необходимой. Преступление может не приносить дохода, но оно чудесным образом повлияло на ее общественную жизнь. Наркотики вливают свежую кровь в старые отношения, и они дают тебе возможность что-то принести туда, куда ты идешь. Она могла отсыпать немного в небольшой пакетик для Червяка как средство для примирения. Ей не хочется, чтобы ее любовник убил себя при помощи этого порошка, но ее лучший друг нуждается в помощи, которую может получить. Распространение наркотиков напоминает забавляющегося Бога, распространяющего свое слово без проповеди. И так же выгодно. Преступная жизнь имеет свои награды. Партнер по преступлению — партнер для жизни. Как в церкви. Клиент остается преданным тебе до самой смерти.

Ее вновь обретенная цель имеет определенную перспективу, в которой есть воля, если нет смысла. Она договаривается о встрече с Червяком, чтобы позаниматься своим вокалом, похожим на крик.