Любовники - Кэтлин Уинзор (1997)

— Знаю. Я совершенно не изменилась. Вы тоже останетесь такой же, какой были, когда попали сюда. Единственное утешение — вы никогда не станете старше. Возраст — это наказание, которым вы расплачиваетесь за то, что остались живы. — Она мягко взмахнула рукой, слегка пожав плечами, и вновь улыбнулась. Каждое ее движение, тон ее голоса, каждый жест поневоле притягивали, были до странности трогательными.

— Ну что ж, — заметила Джасинта, — по крайней мере хоть что-то здесь есть…

— О, тут есть и другие вещи, не менее любопытные, — тихо проговорила гостья.

Однако, несмотря на то что Джасинта ожидала услышать историю молодой женщины, та не стала ничего рассказывать. Она открыла маленькую черную сумочку, вышитую бисером, извлекла оттуда покрытое эмалью зеркальце в форме веера и некоторое время разглядывала в нем свое лицо. Поправила локон, упавший ей на щеку, и мило улыбнулась самой себе. Потом изящным движением спрятала зеркальце обратно в сумочку, посмотрела на Джасинту и еще раз улыбнулась.

— Вы о чем-то сожалеете? — осведомилась она спустя несколько секунд. — Вам хотелось бы вести себя изворотливо и в то же время респектабельно? И еще… трусливо? Но быть по-прежнему живой?

Джасинта нахмурилась, прикусила нижнюю губу и принялась рассматривать узоры, вытканные на огромном ковре. Приложив указательный палец к губам, она глубоко задумалась над словами гостьи. Наконец подняла голову, и взгляды их встретились.

— Нет, — ответила она. — Я не смогла бы поступить иначе. Как только познакомилась с Дугласом, все остальное должно было неизбежно последовать за этим. Видно, таково мое предопределение. Я понимала, что поступаю скверно, безнравственно, по крайней мере в глазах общества, однако… в общем, я предпочла свой взгляд на вещи установленным правилам морали. Наверное, моя жизнь была слишком яркой и праздничной и совершенно не соответствовала времени, в которое я жила. — Последние слова она произнесла с некоторым оттенком гордости.

Собеседница вздохнула и легко похлопала веером по своей ладошке.

— Да, — произнесла она задумчиво, — наверное, есть в жизни то, что очень трудно понять женщинам, подобным нам с вами. Сколько бы лет вы ни прожили, вам приходилось жить согласно общеустановленным правилам и принимать все как должное, иначе вы были бы просто прокляты. Наверное, оттого, что мы красивы, у нас было очень много соблазнов и искушений. Разве вы не заметили, с какой легкостью некрасивые и бесцветные женщины осуждают красавиц?

Обе рассмеялись, словно заговорщицы.

— И все же, — добавила Джасинта спустя некоторое время, — у меня есть одно достоинство. Я никогда не вела себя вульгарно или банально. И если бы моя матушка была жива, ей не пришлось бы стыдиться меня.

— Я в этом уверена, — согласилась гостья и взволнованно дотронулась до руки Джасинты. — Послушайте, давайте станем друзьями. По-моему, мы уже стали ими. Небеса… — Она сделала рассеянный жест рукою. — Все здесь так необычно, странно… Я ведь даже не представилась вам. Меня зовут Чарити, хотя все всегда называли меня Шерри. Шерри Энсон.

Эти слова потрясли Джасинту, и почти сразу же она поняла, что это потрясение разительно отличается от всех остальных.

— Меня зовут, — промолвила она быстро, — Джасинта Энсон Фрост.

Посетительница тихо воскликнула:

— Но… выходит, вы — моя дочь! — Выражение ее лица становилось все более печальным, а взгляд не отрывался от Джасинты. — Ты умерла такой молодой!

— В том же возрасте, что и ты, мама, — проговорила Джасинта, опустив голову. — Не правда ли, странное совпадение?

Шерри по-прежнему очень внимательно разглядывала ее, с огромным интересом и при этом оценивающе.

— Совпадение? — переспросила она. — Интересно… Просто удивительно!

— Что ты хочешь этим сказать?

Шерри тихо вздохнула.

— Полагаю, ничего. Только здесь начинаешь задумываться…