На перекрестке - Ирина Быстрова (2007)

Я не выдержала и все-таки расхохоталась. Жених называется. Хотя у собак все наоборот. У них если поворачиваешься задом, значит, оказываешь высочайшее доверие.

Бренда, надо сказать, оценила такой жест. Подошла поближе, и собаки принялись обнюхивать друг друга.

— Ура, — пробормотала Иринка, — наконец-то. А то я думала, они так до ночи будут церемониться.

— Понравились, понравились, — перешептывались хозяева.

— По-моему, тоже, — высказалась я.

— Может, чаю? — предложила Оксана.

— А с чем у вас чай? — осведомилась Иринка.

— Эй! — одернула я ее.

— Что вы, что вы, все нормально, — сказала Оксана и убежала на кухню.

Собаки выскочили вслед за ней.

— Куда это они? — всполошилась я.

Муж — между прочим, его никто нам не представил — выглянул в коридор и сообщил:

— Похоже, он ей свои владения показывает.

— Круто, — заметила Иринка.

— А вас как зовут? — спросила я мужа.

— Кит.

— Э-э-э? — озадачилась я.

— Никита, — пояснил он.

— А-а-а, очень приятно.

— Пойду помогу благоверной, — объявил Никита и вышел из комнаты.

Мальчишки потянулись за ним.

— Ну что? — взглянула я на дочь.

— Нормально, — пожала она плечами. — Сумасшедшие немного, но нам-то что? Даже прикольно.

Я усмехнулась. Встала и прошлась по комнате. Везде порядок. Ни пылинки. Стекла в шкафах сияют. Наверное, Оксана не работает.

— Чай! — объявил Никита, втаскивая в комнату тяжеленный поднос с чашками и разнокалиберными вазочками.

— А где бобики? — поинтересовалась Иринка.

— На кухне, — ответил Никита, сгружая с подноса на стол чайные принадлежности.

— Что делают? — спросила я.

— Ваша девушка трескает, а наш парень смотрит на нее.

— Что трескает? — Я изумленно уставилась на Никиту.

— То, что Костя в обед не доел.

— Вот Жучка! — завопила Иринка, вскочила с кресла и унеслась на кухню.

— Что такое? — удивился Никита.

— Жиреет, — пояснила я. — Мы ее на урезанный рацион посадили. Сегодня она уже свою норму выбрала.

— Вот хитрюга! — рассмеялся хозяин. — Такими глазами смотрела! Жена подумала, что она еще не ужинала.

— Насчет глаз — это они мастера, — заметила я.

— Что верно, то верно.

— Мусик! — вдруг услышала я. — Иди сюда.

— Пардон, — извинилась я перед Никитой и пошла на кухню.

На кухне Иринки, однако, не было. Бренда уже покончила с трапезой и теперь выпрашивала у Оксаны печенье.

— Не давайте, — предупредила я.

— Не буду, — пообещала Оксана. — Хотя и трудно устоять перед таким взглядом.

— А где моя дочь?

— Наверное, в нашей спальне.

— В спальне? — удивилась я.

Боже мой, что Иринке там понадобилось?

— Мама, — возбужденно зашептала дочь, когда я заглянула в хозяйскую спальню, — смотри…

— Что ты тут делаешь? — накинулась на нее я.

— Смотри, смотри. — Иринка ткнула пальцем в картину, висящую на стене.

Я прищурилась и увидела… портрет Кости, то бишь Хана, размером 60 на 70. Написанный маслом!

— Ошизеть! — выдохнула я.

— Правда? — Иринка завороженно рассматривала полотно. — Гляди, здесь подпись художника. Значит, не сами рисовали, а заказывали. Я говорю, они немножко того.

— Просто они сильно любят его, — поправила я ее.

— Мусик, мы тоже Бренду сильно любим, верно ведь? — перебила меня Иринка.

— Верно, — согласилась я.

— Но ведь портретов не заказываем.

— Не заказываем.

Мы немного помолчали.

— Да она бы долго и не высидела, — проговорила Иринка.

— Где не высидела бы?

— На этюдах или как это называется?

— А он, может, тоже не сидел. Отдали фотографию, по ней и нарисовали.

— Все равно крутешник, — резюмировала Иринка.

— Не то слово. Пошли. Неудобно.

Чай был отменным. И плюшки к нему.

— Сами печете? — поинтересовалась я у Оксаны.