Весеннее пробуждение - Тери Браун (2014)

Как она могла заснуть?

Виктория повернулась, уже зная, что в комнате больше никого нет. Она встала, чуть пошатываясь на затекших ногах. Должно быть, Эндрю сейчас в палате жены.

Проглотив комок в горле, она медленно, словно во сне, направилась к двери. В ушах отдавался стук сердца – единственный звук в ночной тишине коридора. На негнущихся, непослушных ногах она маленькими шажками продвигалась к двери, за которой ранее скрылась Элинор. Страх сковывал все движения. Что она найдет там? Эндрю и Пруденс, радующихся рождению первенца или плачущих о потере? Или, в самом худшем случае, одного Эндрю. У самой двери Виктория услышала доносящиеся изнутри голоса.

Пруденс. Преодолевая сильное головокружение, Виктория схватилась за дверную ручку, сделала глубокий вдох и заглянула в палату. Пруденс лежала с закрытыми глазами; блестящие от пота длинные темные волосы разметались по подушке. Эндрю сидел рядом с кроватью и держал жену за руку. На миг Виктория испугалась, что ребенок потерян, но заметила на лице Пруденс невиданное доселе умиротворение и усталую, но счастливую улыбку.

– Нечего прощать, любовь моя, – тихо говорил Эндрю. – Только я во всем виноват. Я вызвался на задание назло тебе, сознательно подверг себя опасности, потому что поступил как капризный ребенок, а не как заботливый муж.

Все еще не открывая глаз, Пруденс подняла руку и прижала палец к его губам:

– Ты прав. Нам нечего прощать. Мы оба совершаем ошибки. Главное, что мы на них учимся. – Она с улыбкой поцеловала его ладонь. – У нас есть недостатки, но, пока мы любим друг друга, все будет хорошо.

У Виктории задрожали губы. Она не видела лица Эндрю, а Пруденс так и не открыла глаз, но от исходящего от них счастья сердце ее наполнилось нежностью.

Как же ей хотелось иметь такое же для себя. Не ребенка, нет, а любовь. Уютную, надежную, верную любовь, которая цвела между ее сестрой и этим мужчиной.

Кит.

И подумать только, что она сама отказалась от возможности получить такую любовь. Разве это не безумие? О чем она думала? А теперь она может больше никогда не увидеть Кита.

– Знаешь, а ведь подслушивать нехорошо, – прошептала над ухом Элинор, и Виктория от неожиданности подскочила. – Пойдем. Пусть побудут наедине. Покажу тебе кое-что интересное.

– С ребенком все хорошо? – спросила по дороге Виктория.

Элинор кивнула:

– Судя по всему, доктор ошибся с расчетом срока. Ребенок недоношенный, но опасности нет, если ухаживать за ним с должной заботой.

– У этого ребенка будет самая лучшая няня и уход, какие можно себе представить! – поклялась Виктория. – И спасибо тебе за все, что сделала.

– Я ничего не сделала, – засмеялась Элинор. – Вот Пруденс действительно пришлось потрудиться.

Виктория покачала головой, не в состоянии понять, почему к горлу подступают слезы.

Элинор провела ее в палату, где вручила фартук и чепчик.

– Будь осторожнее! – предупредила она.

Виктория только собиралась возмутиться, но при виде одетой с головы до пят в белое няни с крошечным свертком в руках потеряла дар речи.

– Хотите подержать Маргарет Роуз?

Нежный голос няни прекрасно подходил этому тихому царству. Вероятно, в больнице рождалось мало детей, потому что в комнате стояло лишь четыре пустых люльки. Няня кивком указала на кресло-качалку, и Виктория без слов направилась туда. Когда она надежно уселась, женщина выдала краткие указания:

– Согните руку, вот так. Смотрите, чтобы головка не качалась, и не вставайте.

Виктория кивнула, и на руках у нее оказалась Маргарет Роуз. Хотя Пруденс ошибалась, ожидая мальчика, Виктория не могла представить себе более красивую новорожденную. Она рассматривала девочку, и в груди расплывалось тепло. Как она ухитрилась прожить на земле почти двадцать лет и ни разу не держать на руках младенца? Руки сами знали, что делать, и сверток казался одновременно легким и приятно тяжелым.