Секретное досье - Лен Дейтон (2013)

— Групповая терапия. Мы знаем, что одновременно со мной у них содержалось еще пять человек. Может, даже больше. Магнитофонные записи со стонами, охами и разговорами во сне на иностранном языке, должно быть, довели всех до крайней степени возбуждения, но поскольку они были идентичны записи, найденной Найтли, меня это лишь ободрило. Вскоре состоялись бы групповые встречи, и нам, чтобы усилить напряжение, позволили бы обнаружить, что один является осведомителем. Затем — признание и стадия автобиографии. Это уже во всех подробностях. Например, почему вы курили, заводили романы, пили, общались с определенными людьми.

— Заводили романы? — переспросила Джин.

— Я сбежал до этой стадии.

— Теперь я знаю почему, — заявила Джин. — Это было очень мило с твоей стороны.

Я выпил свой кофе. Солнце ярко освещало лежавшую внизу улицу Сохо. Большие глыбы льда высились у ресторанов и таяли в канавах. Мужчина в соломенном канотье выложил на влажный мраморный прилавок большую семгу из Северна. Вокруг он аккуратно разместил камбалу, тюрбо, гребешки, плоские устрицы и устрицы португальские, похожие на камни, сельдь и макрель, и над ними била из фонтанчика вода, и Джин разговаривала со мной. Я повернулся и полностью сосредоточился на ней.

— Что происходит после стадии взаимного признания?

— У тебя нет скрытого мотива? — спросил я.

— О, каждая женщина понимает, что такое «промывание мозгов». Это значит позволить мужу прийти в бешенство из-за новой шляпки, а затем в нужный момент попросить, чтобы он заплатил за нее. Как раз в тот момент, когда муж начнет чувствовать себя виноватым.

— Ты не представляешь, насколько права. Весь этот процесс направлен на то, чтобы выявить слабые места, предпочтительно, чтобы люди нашли свои слабости. Самокритичность и так далее. Затем, на третьей стадии, используют добытую информацию, стремясь создать то, что технически называется «абреакцией». Это достигается интенсивной умственной работой, обработкой через встречи. По сути, перенапряжением и стрессом, и это — кульминация всего «промывания мозгов». После абреакции процесс приобретает необратимый характер.

— Как ты узнаешь, что достиг ее? — спросила Джин.

— Не волнуйся, не пропустишь — это полный нервный упадок. Расширенные зрачки, напряженное тело, кожа липкая от пота. Тебе кажется, что ты не можешь вздохнуть, делаешь быстрые вдохи и выдохи, но совсем не глубокие. Это только начало. После этого приходят истерические рыдания, полная потеря самоконтроля. Во время Первой мировой войны это называлось «военный невроз», во время Второй мировой — «боевая психическая травма». Вскоре после того, как абреакция поражает одного из твоей группы, ломаются и остальные — один за другим они оказываются на крючке.

— Ты сказал, что было три основных системы, а рассказал только об одной, — заметила Джин.

— Правда? Я не имел в виду, что системы различны — только способ осуществления. Дом с привидениями был первым способом. Затем Сойка придумал использовать маленькие частные лечебницы — не так бросается в глаза, понимаешь, и нет нужды во всех тех перестройках, да и в возвращении дому прежнего вида перед выездом из него. Именно использование частных лечебниц и выявил Карсуэлл со своими «концентрами». Помнишь представленное им описание? Процент случаев лихорадки был высоким, потому что это наилучшая разновидность физической слабости, позволяющей подготовить объект к «промыванию мозгов».

— То есть людей целенаправленно заражали лихорадкой, а затем сгоняли в такую частную лечебницу?

— Наоборот. Их привозили туда, затем заражали лихорадкой.

— Инъекцией? — спросила Джин.

— Медицинская наука до сих пор, по-видимому, использует комаров. Прикрепляют стеклянную чашечку к коже, и комары кусают, когда нужно привить пациенту лихорадку; в наши дни это крайне редко.

Джин не наморщила нос и не сказала «какой ужас», когда я дошел до комаров. Я оценил это.