Святотатство - Джон Робертс (2012)

Проснувшись, я тут же пожалел о том, что сделал это. Причиной моих страданий были не только раны. Минувшим вечером, надеясь заглушить боль и уснуть, я осушил здоровенный кувшин дешевого вина и теперь испытывал жесточайшие муки похмелья.

— Хороша награда за верную службу, — проворчал вошедший в комнату Гермес. — При первой же опасности ты бросил меня на произвол судьбы, оставив мне свою тогу, а сам бросился наутек, точно горный козел.

— Видел бы ты, как я бегаю по ровной дороге! — простонал я. — Ни одна скаковая лошадь за мной не угонится. А если и угонится, то лишь самая быстрая.

— Эти люди могли меня убить, — гнул свою линию Гермес.

Как видно, этот наглый раб считал свою жизнь великой ценностью.

— Да на что ты им сдался? — отрезал я. — Им нужен был я. Хорошо еще, никому из этих мерзавцев не пришло в голову отнять у тебя мою тогу. А тебе не пришло в голову ее продать.

— Высокого же ты обо мне мнения, — надулся Гермес.

— Возможно, я несправедлив. Но сейчас мне так паршиво, что хочется наплевать и на справедливость и человеколюбие. Дай мне только волю и я, пожалуй, вылил бы на какую-нибудь весталку свой ночной горшок.

После завтрака мое самочувствие и настроение несколько улучшились. Я принял своих клиентов и уже собирался отправиться с визитом к Целеру, когда мне сообщили, что какой-то человек желает передать мне послание. Посланником оказался беззубый галл, которого я видел на складе Милона.

— Мой господин хочет встретиться с тобой сегодня в банях, сенатор, — безо всяких предисловий сообщил он.

— В банях? В какое время?

— Прямо сейчас.

Пожалуй, если я хорошенько отмокну в горячей воде, это пойдет мне на пользу, решил я. Приказав Гермесу собрать необходимые вещи, я вслед за посыльным вышел на улицу. Утренним визитом к Целеру пришлось пожертвовать, но я наделся, что он просто-напросто не заметит моего отсутствия.

Бани, в которые привел меня галл, были построены совсем недавно. Они примыкали к дому Милона, также служившему и местом сбора банды.

Оставив Гермеса сторожить вещи, я вслед за беззубым галлом отправился в парную, где в окружении своих людей восседал Милон. Увидев меня, он расплылся в улыбке.

— Теперь я и сам вижу, что это правда! — воскликнул он. — Весь Рим судачит о том, что ты один держал оборону против Клодия и его шайки и завершил драку прямо на заседании суда, под носом у Октавия!

Милон разразился хохотом, таким заразительным, что я непременно присоединился бы к нему, если бы не ноющие швы.

— Что за ирония судьбы — вернуться с военной службы без единой царапины и заработать боевые шрамы на улицах Рима! — провозгласил Милон.

— Если верно служишь сенату и народу Рима, без шрамов не обойтись, — заметил я, осторожно опускаясь на каменную скамью.

Оглядевшись по сторонам, я понял, что мои скромные шрамы вряд ли могли служить поводом для гордости в подобном обществе. В прошлом люди Милона выдержали множество боев на арене, и тела их покрывала такая густая сеть шрамов, словно из их кожи нарезали полосы. Один из бывших гладиаторов наклонился, чтобы рассмотреть мое плечо.

— Аккуратные стежки, — заметил он. — Узнаю руку Асклепиода.

Я подтвердил, что его догадка верна.

— А я так считаю, настоящий мужчина никогда не будет заниматься штопкой, как этот грек, — проворчал другой ветеран гладиаторских боев. Он указал на широкую багровую полосу сморщенной кожи, которая тянулась от его правого плеча к левому бедру. — Прижигание каленым железом — вот самый надежный способ остановить кровь. Самнит по имени Атлас едва не разрубил меня на две половины. Кстати, он был левшой.

— Хуже нет, как сражаться с левшой, — подал голос еще один громила.

Милон повернулся ко мне, а все прочие, напротив, отвели взгляды. В присутствии этих вышколенных бандитов мы могли говорить без утайки, словно были наедине.

— Как прошла твоя встреча с Фаустой? — без обиняков спросил Милон.