В объятиях любви - Барбара Картленд

И вот ночью, когда Аспазия ворвалась в его спальню и прижалась к нему, ища защиты, и позднее, когда он вернулся и увидел ее, обезумевшую от страха за него, страха, что его убьют или ранят, он признался наконец себе, что влюблен неистово и безвозвратно.

Будучи человеком огромной самодисциплины, зная, что испытания травмировали ее, и поэтому она не могла мыслить ясно и принимать разумные решения, он повел себя как истинный джентльмен.

Однако ему было мучительно трудно не поцеловать Аспазию и, когда она спросила, может ли остаться с ним, не держать ее всю ночь в своих объятиях.

Впервые в жизни маркиз думал о женщине, а не о себе, и он лежал без сна, составляя планы, которые, он чувствовал, сделают Аспазию счастливой.

И теперь, видя ее радость, он знал, что принял верное решение и что его интуиция подсказала ему правильный путь.

Аспазия заглянула в его глаза и, удовлетворенно проворковав что-то, прижалась головой к его плечу.

Маркиз знал, она не хочет оставлять уютных его объятий, и поцеловал ее волосы:

— Тебе не надо беспокоиться ни о чем. Предоставь все мне. Я обещаю, все будет хорошо.

— Ты.., вернешь Джерри.., домой?

— Я видел, он очень обрадовался идее о морском путешествии, да и Чарли, я знаю, понравится тоже. Поэтому я подумал, может быть, стоит подождать, пока они доплывут до Плимута, а потом только отзывать их обратно.

Он заметил, что Аспазия думает о другой причине, и добавил:

— Ты ведь не хочешь, чтобы Джерри имел дело с женщинами и слугами, которых мы видели в Гримстоун-хауз.

— Конечно.., не хочу! — воскликнула Аспазия.

— Их уволят, и поскольку Гримстоун теперь его дом, он должен увидеть его таким, каким он скорее всего был во времена вашего отца, — домом счастья, в который с радостью съезжались приличные гости.

— Как ты мудро продумал.., все, — сказала Аспазия. — Этого как раз.., хотела бы мама.

— Когда мы возвратимся из нашего свадебного путешествия, — продолжал маркиз, — мы поможем Джерри устроиться, и мы вместе постараемся, чтобы он вошел в лучшее лондонское общество и не встречался с теми его членами, которые могли бы оказать на него дурное влияние.

— Этого тоже очень хотела бы мама! Как же я счастлива, что нашла тебя?

— Я думаю, этим мы обязаны тебе, — улыбнулся маркиз.

— Я была так.., напугана тогда, — говорила Аспазия, — страшилась встречи с тобой, не зная, кем ты.., окажешься, но теперь я знаю, что была послана в Гримстоун-хауз Богом или же.., мамой. Иначе мы.., никогда бы не.., встретились.

— Бог определенно действует загадочным образом, — уклончиво сказал маркиз, — но я согласен, мое сокровище, что судьба очень добра к нам. И теперь, когда я нашел тебя, я не намерен тебя отпускать, вот почему я хочу жениться на тебе, Аспазия.

— Ты вполне.., вполне уверен, что.., должен поступить именно так? — спросила она. — А вдруг ты раскаешься в том, что женился на мне, и посчитаешь меня слишком.., глупой и.., невежественной, чтобы быть.., интересной для тебя?

— Ты уже многое знаешь из того, что интересует меня, — отвечал маркиз. — Ты, например, много знаешь о моих лошадях, картинах, и я с нетерпением ожидаю возможности показать тебе, что я еще имею.

— Я хочу скорее увидеть это.

— Я расскажу тебе обо всем, что интересует меня, — сказал маркиз, — но в данный момент — это лишь ты одна.

Он привлек ее к себе и целовал до тех пор, пока Аспазия не ощутила, что уже не стоит на земле. Маркиз уносил ее высоко в небо, а его губы пылали солнечным жаром.

Это ощущение было таким поразительным, таким совершенным, что она готова была умереть прямо сейчас, ведь она испытала уже все самое главное в жизни, потому что нет ничего, более совершенного и более поразительного, чем любовь.

Но Аспазия отчаянно хотела жить, хотела рассказать маркизу, как сильно она любит его.