Необоснованные претензии - Кэтрин Коултер

— Хватит! — твердо произнес Рэмзи Денибар. Он догадался, что собиралась предложить Элизабет, но был так потрясен ее намерением, что не успел предотвратить выходку Кэтрин, Интересно, что теперь сделает Элизабет?

Она заговорила снова, и теперь голос ее звучал гораздо тверже:

— Повторяю, Кэтрин, я не убивала твоего отца. И не убивала его ребенка. У меня был выкидыш. Ты намеренно предпочитаешь не видеть правды.

Род Сэмюэлс удивленно втянул воздух. Он почувствовал, как Элизабет высвободила руку и начала медленно приподниматься со стула. Она оглядела каждого члена семьи по очереди. Потом сказала спокойно отрешенным голосом:

— У меня нет намерения оставлять вам хоть какую-то часть состояния Тимоти. Вы жадные и ненасытные и никого не любите. Вам не удастся опротестовать завещание. Скажу откровенно, если вы только попытаетесь, я не колеблясь использую все ресурсы, все состояние Тимоти, чтобы сразиться с вами. И если у вас окажется хоть малейший шанс опротестовать завещание, вам нечего будет наследовать. Всего хорошего.

Она повернулась и медленно вышла из комнаты директората, осторожно прикрыв за собой дверь.

Элизабет пошатнулась, оказавшись за дверью. Она различала разъяренные голоса, но они были где-то далеко. Ее тошнило, казалось, ее сейчас вырвет, и она быстро огляделась, ища комнату отдыха.

— Миссис Карлтон, вы в порядке?

Элизабет услышала рядом взволнованна голос Миллисент Стейси и с трудом заставила, себя кивнуть встретившись глазами со взглядом старой женщины, в котором светилось сочувствие — Да, — ответила она, — Сейчас все в порядке.

Почему бы вам не пойти в офис мистера Карлтона, мэм? принесу стакан воды.

Элизабет последовала ее совету. Она приняла воду от миссис Стейси, бессменного секретаря Тимоти в течение двадцати двух лет, потом женщина оставив ее одну. Элизабет сидела на мягкой софе и пыталась понять, что же это она наделала.

Тридцатью минутами позже Род Сэмюэлс нашел ее там спокойно и тихо сидящей. Более всего она походила на человека, перенесшего контузию.

— Вы вели себя великолепно, Элизабет. Я горжусь вами. Тимоти тоже бы гордился.

— Я дура, — сказала Элизабет. — Вы ведь знаете, я собиралась оставить им все.

Он кивнул. Элизабет продолжала:

— Какой же я была дурой, что позволила Кэтрин разозлить себя.

— Но наконец-то плотину прорвало, да? Вы ведь не отступитесь от своего намерения?

Она смотрела на него нерешительно, и Сэмюэлс снова заговорил, и в голосе его звучал металл:

— Я думаю, что вам необходимо сейчас же составить завещание, по которому в случае вашей смерти все ваше имущество достанется разным благотворительным фондам.

Ее глаза расширились от изумления и неожиданности:

— Послушайте Род. Это же нелепо! Вы всерьез верите, что они хотят меня убить?

Он долго молчал, потом тихо произнес:

— Вы не убивали Тимоти. Но кто-то убил. Если этот “кто-то” из членов семьи, то где гарантии, что с вами не случится того же?

Она закрыла глаза. С десятого июля весь ее мир накренился и приобрел черты безумия, а сама она казалась себе абсолютно беспомощной. Но только не теперь. Она посмотрела на него, выставив вперед подбородок, и заявила:

— Составьте завещание.

— Хорошо. Можете не сомневаться, я сообщу его содержание каждому сыну, дочери, внукам и даже домашним животным. Все это какой-то бред, — сказала она, снова откидываясь на мягкую кожу софы. Она оставалась неподвижной, но, когда вновь заговорила, в голосе звучал даже намек на юмор. — Включите в завещание и себя. Род, я абсолютно не сомневаюсь, что вы не попытаетесь разделаться со мной.

— Не будьте столь уверены, — ответил адвокат. — Разве я не говорил вам, что моя бывшая жена разорила меня?

Она открыла глаза и подалась вперед.

— Вы были мне замечательным другом. Я ценю это и благодарю за то, что вы спасли мне жизнь.