Изгнание - Дина Лампитт (1995)

Он произнес эти слова так искренне, что Николь в изумлении уставилась на него.

– Ты что, действительно в это веришь?

– Конечно. Понимаешь ли…

Его прервала одна из девушек с кухни, появившаяся в дверях и громко крикнувшая:

– Стол уже накрыт. У вас все в порядке миссис Дейвин?

Марджори моментально приняла озабоченный вид. Николь, заметив это, вспомнила о своей игре и подумала о том, как ее все раздражает. Ведь это она должна была стоять там, посреди гостиной, мило улыбаясь гостям, приглашая их в столовую, где их уже дожидались груды тарелок и приборов, завернутых в бумажные салфетки.

Она даже изобразила на лице легкое раздражение, что делать вовсе не следовало, потому что, бросив быстрый взгляд в сторону Дейлы, поняла, что та все заметила.

– …Думаю, что сейчас нам всем следует поесть, – между тем говорила Марджори, – потому что Ли Ловадж прибудет сюда сразу после того, как закончит играть в гостиничном парке, и у нас начнутся танцы. Это будет не позднее половины второго.

– Во сколько же, в таком случае, закончится наш вечер? – спросил кто-то из гостей.

– После завтрака, – весело ответил Луис. – Не забывайте, что завтра воскресенье.

– Да, но боюсь, я не смогу оставаться с вами так долго, – произнесла Марджори, и это прозвучало в ее устах вовсе не как каприз, а просто констатация факта. – Я совсем не подхожу на роль ночной совы. Но заверяю вас, что вы все уже приглашены на воскресный ланч. Я его обязательно приготовлю.

Гости встретили приглашение хозяйки дома с радостным возбуждением, а Николь подумала: «Вот чем она смогла удержать его – своей невероятной тактичностью. И все же эта женщина уже сделала свое дело – она помогла ему подняться, следила, как он карабкается к вершине успеха, поэтому по всем законам шоу-бизнеса теперь ей следует уступить свое место».

И все же в какой-то мере авторитет Марджори был непоколебим, как первенство Глинды. Во время одной из песенок Ли Ловадж, оказавшейся очень подвижной негритянкой, хозяйка скрылась в спальне, в которой Николь провела с Луисом бессчетное количество незабываемых часов, полных неги и наслаждения, и в гостиную больше не выходила.

– Ничего не скажешь, решительная женщина.

– Что вы имеете в виду? – нервно спросила Николь, глядя на Глинду, которая замечала решительно все.

– Ведь смотреть не на что и наверняка ужасная зануда, но, видит Бог, она делает с Луисом все, что захочет.

Николь почувствовала, как у нее сжалось сердце:

– Вы так думаете?

– Конечно. Он, может быть, не поймет этого, пока не бросит ее, но в конечном итоге он обязательно вернется к ней.

– Господи, но почему?

– Потому, что она – его спасительная тихая гавань. Она не устраивает скандалов, она всегда под рукой и никогда не задает никаких вопросов. Тихо и спокойно поддерживает семейный очаг и только в случае необходимости появляется на сцене. Скажи честно, малышка, могла бы ты представить себе, чтобы такая девушка, как ты, вела подобный образ жизни?

– Но не может же быть, чтобы Луис был таким эгоистом.

– Почти все актеры именно такие, неужели ты этого не замечала?

– И каковы же это почти все актеры? – спросила подошедшая к ним Дейла.

Она явно выпила больше положенного и еле стояла на ногах.

– Эгоисты, милочка, – ответила Глинда. Ее едва накрашенные губы искривились в легкой усмешке. – Однако я не горю желанием быть вовлеченной в такого рода дискуссию. К тому же у меня кончилась выпивка. Так что, милочки, я оставлю вас, чтобы вы могли обсудить ваши девичьи проблемы без меня, – с этими словами она удалилась, тряхнув волосами цвета красного дерева.

Николь решила не церемониться с Дейлой:

– Весь вечер меня не покидает чувство, что ты хочешь мне что-то сказать. Ну что ж, теперь у тебя есть такая возможность. Так что ты желаешь сообщить мне?

Дейла опустила глаза:

– Мне кажется, это неподходящее место для подобного разговора.