Яблоневый цвет - Jaira D (2018)

— Бейся-бейся, жадный пес,

Лейся-лейся, волчья желчь!..

Но поделать ничего не могла — пока безухие на поле стоят.

Один из магов что-то тихо запел, тут же оба сенельца к нему повернули головы. Лица, и без того иссеченные шрамами, исказились. Зарябил воздух вокруг ведуна, обжег ему губы так, что они слиплись, сплавились. Куда таким тягаться с магоборцами. Под суету свиты да стоны пан Светляк торопился, тряся щеками, зарядить арбалет, да не успел — вошел черненый болт сквозь белый шелк по самый хвостовик. Граф Семишкур ухмыльнулся, словно оскалился, перевел взгляд на оленя, и сам чуть не ослеп. Набравшийся сил зверь вскочил с земли, вскинув голову да рогами чуть не проткнув охотников, и побежал стремглав к Поганой Пуще.

Маковое поле огласил крик досады, но дивный трофей был упущен уже безвозвратно.

Вздохнула Радмила — не дала погубить друга. А Бес мурчит, как кот от радости, глотая кровь, что впитала земля.

— Смотри, Радмила, смотри! Дай только сил набраться, жизнью насытиться — доберется злой рок и до тебя.

Накричавшись вдоволь и поостыв, граф огляделся, очнувшись от наваждения. Подвел коня к лежащему вместо оленя пану Светляку. Бежевый бархат и белый шелк — всё смешалось воедино в кровавое тряпье, сливаясь с алыми цветами. Встретились взглядами охотники, в глазах пана увидел молодой северянин ненависть, что кипела в умирающем как смола. Вокруг толстяка опустились на колени колдуны в очельях, но не в их силах было исцелить такую рану — ничто уже не могло спасти этого человека от смерти.

— Не для тебя эта стрела предназначена была, ох, не для тебя, — покачал головой Семишкур, сам не понимая, как все случилось.

Следопыт смотрел на все — будто сон глядел. Будто не спадали до сих пор чары уводны.

— Граф, нам теперь просто так не уйти, — в руках сенельцев появились кинжалы, — свидетелей оставлять нельзя.

Оба магоборца стряхнули, казалось, уже сросшиеся с ногами за долгое путешествие стремена, намереваясь спешиться, но щелкнула семихвостая плеть, лошадей всех разом спугнув.

— Стоять! Не то получите по вашим бритым головам! Спор за добычу был и не более. Упустили золоторогого, так хотите другую дичь домой притащить? Псы цепные!

Против своего благодетеля сенельцы не пошли, только, обменявшись грозными взглядами с ведунами, скрылись под сенью осиновой рощи.

Охолонуло сердце графа — никогда до этого момента жизнь человеческую не забирал. Мучить — мучил, и то — не забавы ради, а чтоб своего добиться. Но убить… Тяжела показалась ему плеть семихвостая. С понуренной головой двинул он коня к родимой стороне. Челядь же держалась чуть подальше, меж собой перешептываясь да новыми наговорами хозяина своего осыпая. Лишь мужичок-следопыт к нему приблизиться осмелился:

— Как же так, господин? Как же все так вышло? Беды теперь не миновать.

— Не знаю, — будто сам себе ответил Семишкур, — верно, бес меня попутал.

Колдуны проводили взглядом чужаков. Грудь Светляка перестала вздыматься, рука, что рану зажать пыталась, ослабела и охладела. Глаза словно морозным узором подернулись, когда душа с бескрайним небом слилась.

Один из ведунов поднялся с колен, поплевал на ладони и вдохнул поглубже — собрался проклятие творить вдогонку убийцам, да другой собрат его одернул.

— Стой, не надо. Разве не чувствуешь, какая сила здесь обитает? Да и над кровью пролитой нельзя магию творить, коли зло призвать не хочешь. А этот граф и так поплатится — и за пана, и за то, что палачей безухих привел.

Над кронами деревьев взвилась тучей воронья стая, затмив собой лазоревые небеса. В иной раз белокрайцы на ворожею, средь бела дня идущую по деревне, уставились бы, да все головы задрали на угрозу небывалую посмотреть. Несется громогласное воронье над яблоневыми садами, солнечного света почти не видать. Хоть и закрыла уши руками Радмила, а все слышится в карканье смех демонический.