Молчи - Б. Урруэла, Энн Малком

— Мы найдем выход, — тихо прошептала она. — Просто на это нужно время.

Глава 2

Десять лет спустя

Было лето.

Еще один из тех влажных, жарких дней, когда взрослые сидят дома, а дети играют.

Солнце ярко светило с лазурно-голубого неба, дети бегали по своим дворам, крича от восторга, когда прохладная вода из разбрызгивателя или детского бассейна окатывала их разгоряченную кожу.

Отец семейства косил газон с пивом в руке.

На другой стороне улицы пожилая женщина ухаживала за своими гортензиями, широкополая шляпа защищала ее морщинистое лицо от прямых солнечных лучей.

Белки сновали по линиям электропередач.

Один дом, в отличие от остальных, имел пожелтевшую лужайку. Никаких цветов во дворе. Никаких детей. Краска на самом доме облупилась, а на подъездной дорожке стоял белый фургон «Юнкерс».

На входной двери большими буквами было написано: «Не беспокоить».

Мать, гуляющая с коляской, хмуро смотрела на дом, досадуя на мужа за то, что он не купил жилье по соседству с приличными людьми. Какой позор!

Внутри дома было то, что и ожидалось увидеть, глядя на него снаружи. Грязь. Ничего, кроме грязи. Почти тоже самое, что и в реалити-шоу «Хранители»[5]. На полу валялись пивные банки и пустые контейнеры из-под еды, грязь и пыль покрывали все вокруг, и едкий запах тяжело висел в воздухе. Телевизор ревел перед диваном, на котором Вторая тварь — как называли его потерянные девушки — сидел с пивом в руке и ногами, закинутыми на захламленный грязный кофейный столик. Он выругался, глядя на экран, пока репортер обсуждал возвращение футбольной команды «Рэмс» в Лос-Анджелес.

Он схаркнул в банку из-под пива и швырнул ее на пол.

— Черт возьми, Кронке бы пулю в голову.

Он оглянулся на Первую тварь, чтобы проверить, слышал ли тот. Первый был покрыт пятнами пота, и тяжело, прерывисто дышал, когда потянулся за коробкой хлопьев в захламленном шкафу. По грязному кухонному столу перед ним пробежал таракан, и издав вопль, тот швырнул коробку через всю комнату.

Широко раскрыв глаза, он сделал глубокий вдох, прежде чем броситься ко Второй твари.

— Когда, черт возьми, ты будешь мыть посуду, ленивый кусок дерьма? Тут гребаные тараканы, — крикнул он, смахивая с кофейного столика его ноги. Они с глухим стуком упали на пол.

— Какого хрена, чувак? — тот застонал, поморщившись. — В чем твоя проблема?

Первый ткнул его в тощую грудь.

— Ты моя проблема, тупой сукин сын! — слюна вылетела из его рта, приземлившись среди пятен на грязную футболку другой Твари. — Это дом моей матери, и если она увидит, во что мы его превратили, то убьет меня. А если она меня убьет, я вернусь из гребаной могилы и спущу с тебя шкуру.

Второй хмуро посмотрел на него.

— Чувак, может, тебе следует время от времени выходить на гребаную прогулку? И тогда у тебя не будет сердечного приступа каждый раз, когда ты насыпаешь в миску хлопья, — сказал он, посмеиваясь. — И возьми себя в руки, бл*дь! От тебя воняет. Уже накатил виски? — усмехнулся он, качая головой.

Первый выглядел так, будто его голова вот-вот лопнет: глаза были широко раскрыты, зубы стиснуты, но он ничего не ответил. У него не было на это времени.

Вторая тварь продолжил свою маниакальную тираду, почти ничего не соображая от кокаина, который нюхал около десяти минут назад:

— Еще только десять часов утра, а ты, бл*дь, уже пьешь виски, как алкаш. Наверное, поэтому ты не можешь вспомнить, что твоя мамаша была здесь лишь два раза за последние пятнадцать лет, и совсем скоро станет проклятой слабоумной, — он усмехнулся, отворачиваясь от Второй твари. — Думаю, все будет в порядке.

Первый уставился на него, пот бисеринками выступил на лбу, вены на шее вздулись. Он быстро схватил своего хилого единомышленника за шею, рывком поднял с дивана, и, выхватив пистолет из кобуры на поясе, ткнул холодной сталью в висок.