Превратности любви - Фабио Ланзони (1997)

В отличие от Лекси, посещавшей обычную школу, они учились в привилегированной академии Пендергаста в Пафкипси, куда их определил состоятельный дед. Если бы не старик, мальчики и их мать оказались бы на улице.

Однажды, после гибели отца близнецов, Лекси слышала, как Иви, подруга ее матери, удивлялась тому, что Йейл такой многообещающий и воспитанный юноша. Напротив, поведение ленивого, разболтанного Эммета казалось ей вполне естественным.

Уже тогда Эммет заслужил репутацию смутьяна.

В тот июньский день на берегу, наблюдая за приближающимися парнями, Лекси изумлялась тому, что близнецы так не похожи друг на друга.

Рыжевато-каштановые, всклокоченные волосы Эммета закрывали ворот его выцветшей джинсовой куртки. На нем были старые, потрепанные джинсы, грязные кроссовки и, несмотря на пасмурный день, черные очки «Уэйфарер». Он то и дело нагибался, поднимал пригоршню гальки и бросал камешки в волны. В его поведении ощущалось внутреннее беспокойство.

Йейл держался невозмутимо и не подходил близко к воде, чтобы не замочить свои кожаные туфли. На нем были шорты цвета хаки и синий вязаный рыбацкий свитер; белая бейсболка прикрывала его короткие светлые волосы. Он излучал достоинство и консервативность, присущие новоанглийской семье его деда, дальнего родственника Илайху Иейла.

В тот день Лекси ощутила симпатию к Эммету, поняв причину его вызывающего поведения. Она была единственным ребенком в семье, и любящие, чрезмерно заботливые родители замучили ее всякими условностями. Созревшая для бунта, Лекси чувствовала в Эммете Брадигане родственную душу.

Но ее заметил Йейл и начал флиртовать с задумчиво курившей на берегу девушкой.

Лекси, как и любая ее сверстница в Кэдис-Лендинг, была польщена вниманием такого парня, как Йейл. А уж когда он пригласил ее на свидание, Лекси по возвращении домой тут же позвонила своей лучшей подруге Кэрри, сообщив, что «закадрила» Йейла Брадигана.

В то лето она отдалась ему и занималась с ним любовью до тех пор, пока Йейл не разбил ее хрупкое восемнадцатилетнее сердце.

Лекси вздохнула и вернулась в настоящее – к пролитому чаю и к мысли о том, что первая любовь ждет ее сейчас в гостиной.

– Тсс, – прошептал Йейл, как только она вернулась из кухни.

Лекси увидела, что Эмма Роза спит, уткнувшись личиком в плечо Йейла.

– Она заснула. Куда ее положить? – спросил он.

– В ее кроватку… наверху. Я покажу тебе.

Поставив стаканы на кофейный столик, Лекси повела Йейла по лестнице в детскую, единственную комнату в доме, которую она привела в порядок, потратив на это несколько ночей.

Маленькая детская находилась под остроконечной крышей, но Лекси покрасила дощатые стены и потолок палевой краской, и теперь комната казалась более просторной.

Лекси даже присмотрела в городской галерее четыре пастельных картины для детской, но они были ей не по карману. Комбинированный столик и книжную полку она купила на распродаже, а тюлевые занавески – в магазине тканей. Белая кроватка «Дженни Линд», подаренная родителями, выглядела весьма эффектно: в ней лежали расшитые розами подушечки и простынки с бахромой.

Лекси отциклевала деревянный пол и покрыла его недорогими ковриками.

Под окном в большой плетеной корзине лежали немногочисленные игрушки Эммы Розы; на книжной полке стояли потрепанные экземпляры «Спокойной ночи» и «Кролика Питера», некогда принадлежавшие Лекси.

– Можешь положить ее в кроватку, – шепнула она Йейлу, внимательно оглядывавшему комнату.

«О чем он думает? – спросила себя Лекси. – Вероятно, его смущает, что его племянница живет в бывшей кладовке».

Она заметила, что он посмотрел на столик для пеленания и книжную полку.

Внезапно обстановка детской показалась ей жалкой и убогой.