Любимая для Грома - Надежда Борзакова

- Но вы не на моем месте, - елейным голосом и с максимально приторной улыбкой перебила я. - Если на него хотите, то попросите об этом Власа Тимуровича. А теперь, извините, у меня много работы. Всего доброго.

Шумно выдохнув и скрипнув зубами, парень ушел. Видимо тащить меня силой приказа не было. Почему-то от этой мысли внутри вместо тревожности и страха проснулся какой-то странный, волнующий азарт.

Полтора часа спустя я заперла студию, включила сигнализацию и вышла в знойный вечер. Очень люблю лето, но температура воздуха выше двадцати пяти градусов на солнце хороша, когда ты на отдыхе, а не в душной столице.

- Здравствуй, птичка!

Вздрогнув, я обернулась. Громов стоял в нескольких шагах от меня. В белой футболке и джинсах, вместо костюма, а все равно одного взгляда было достаточно, чтоб понять - перед тобой очень влиятельный и баснословно богатый мужик-хозяин жизни, от которого веет опасностью.

- Добрый вечер, Влас Тимурович.

Тяжелый, темный взгляд медленно прошелся по мне снизу-вверх, нарочно задерживаясь на бедрах, груди, губах. Забираясь под легкое кремовое платье-рубашку...

Как же жарко. Боженька, пошли страждущей столице дождик!

- Зачем приехали?

- Если гора не идет к Магомету..., - пророкотал, приблизившись.

- Какой поэтичный комплимент, Влас Тимурович. Я просто растаяла.

Обмахнулась ладонью, а мужчина резким движением схватился за запястье и дернул на себя. В кожу впился нагретый металл кольца.

Я ахнула от неожиданности. Схватила ртом душный воздух.

- Достали твои игры, птичка, - рыкнул прямо мне в губы, обхвати второй рукой за талию.

От его тела, к которому я теперь прижата, стало еще жарче. В носу поселился запах... Такой, что захотелось встать на носочки и спрятать нос в изгибе мощной шеи.

-Так оставьте меня в покое и не придется больше участвовать в них, - задохнувшись, просипела я севшим голосом.

В серых глазах полыхнул самый настоящий пожар. Опасный, неистовый. Сквозь оскал рвалось свистящее дыхание. Сильные пальцы почти до боли сжимали мое запястье.

- Сломаете, Влас Тимурович, - указала взглядом на руку.

Он отпустил. А когда я, воспользовавшись моментом, отступила на шаг, вдруг резким движением подхватил меня за талию и забросил себе на плечо, как мешок с картошкой.

- А-а-а! Пусти! Пусти немедленно! - завизжала я, замолотив кулаками по широченной спине. - Помоги-и-ите!

Огромная ладонь переместилась на задницу и со шлепком, заставившим охнуть от неожиданности, прижала к ней задравшееся платье.

- Пусти меня! Пусти-и!

На нас все смотрели, но никто, конечно же, не вмешивался. Такой уж менталитет. Тебя могут затащить в машину средь бела дня, и все посмотрят, поохают и разбегутся по своим делам, даже не подумав хотя бы записать номер и позвонить в полицию.

К тем из зевак, кто достал телефоны чтоб запилить видосик, уже топали крепкие ребята.

Громов запихнул меня на заднее сиденье «гелика», забрался рядом. Поймав мои запястья, он обхватил их одной лапищей и заломил над головой. Опрокинув ужом извивающуюся меня спиной на сиденье, придавил своим телом сверху, устроившись между ног. Закрыл рот своим. С глухим рычанием протолкнул язык глубоко внутрь.

Горячая ладонь, забравшись под платье, сжала бедро.

В промежность мне вдавился каменный стояк. Кажется, даже через ткань джинсов я чувствовала, насколько он горячий.

Я не могла дышать, страх, нет самый настоящий животный ужас вытеснил абсолютно все остальные чувства, парализовал, лишив способности хотя бы пытаться сопротивляться.

Кто и что ему помешает сделать это?

Я почувствовала соленый вкус на губах. Слезы?

- Успокоилась? - задыхаясь прохрипел Громов, нависая надо мной. - Вот и умница.

Слез с меня и, опустив окно, сделал кому-то знак.