Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

То ли от жалобного плача Эркинбека, то ли отцовское чутье подсказало, что сына нет в постели, Кожомкул вдруг проснулся и громко крикнул:

— Эркинбек!

Мальчик посчитал себя виновным в том, что разбудил отца, и побоялся отозваться. Кожомкул заволновался.

— Эркинбек, где ты? — крикнул он во второй раз. Эркинбек снова не ответил. Отцу откликнулось только эхо со стороны гор. Кожомкул, прямо как был в исподнем, выбежал на улицу и начал громко звать сына. Тишина. Тут он вспомнил о диком козленке и побежал в сени. Заслышав приближающиеся шаги отца, Эркинбек притих, стараясь не дышать. Когда Кожомкул увидел, что сын сидит возле козленка, крепко обняв его за шею, сердце его сжалось.

— Сынок, что ты здесь сидишь? — спросил он.

Эркинбек, не шелохнувшись, продолжал держать в объятиях козленка. Видя состояние сына, отец молча смотрел на обоих.

— Папа, дикий козленок — не привыкает ко мне, — сказал, наконец, мальчик и горько расплакался. Кожомкул заметил при лунном свете‚ как несколько его слезинок упало прямо на спину козленка.

— Сынок, что с тобой? Ведь не брат же он тебе родной. Чего ты плачешь? Ну и что оттого, что он голодный? Козы крепкие и выносливые животные. Не пропадет, — проговорил отец и, взяв сына за руку, повел к двери. Но слова отца не смогли утешить сердце мальчика. «Неужели мой отец настолько жестокий?» — думал он, лежа в постели, а горячие слезинки все скатывались и скатывались на подушку. Он готов был снова пойти к животному, но стеснялся отца. И вскоре уснул крепким детским сном.

А когда он проснулся и вышел на улицу, там уже давно начался трудовой день. Он заглянул в сени. Дикий козленок лежал неподвижно, видимо, отдыхал. От хлеба, который Эркинбек еще вчера бросил к его ногам, не осталось ни крошки.

— Вот здорово! — обрадовался мальчик и сбегал за новым большим куском лепешки.

Козленок понюхал хлеб, но есть отказался и этим снова горько обидел Эркинбека. «Может быть, он пить хочет?» — догадался, наконец, мальчик и притащил в миске воды. Козленок выпил ее всю до последней капли.

Проходили дни, и несмотря на то, что дикий козленок, казалось, уже привык к Эркинбеку, он худел прямо на глазах.

Однажды после полудня козленок вдруг принялся беспрестанно блеять.

— Кушать хочешь, да? — участливо спросил Эркинбек и бросился за едой.

— Бя-а! — продолжал надрываться козленок, не притрагиваясь к пище.

— А-а! — разрыдался и Эркинбек. В отчаянии он выскочил на улицу. И, прислонившись к тополю, горько проплакал чуть не до самого вечера. «О маме своей соскучился, — неотвязно вертелось у него в голове. — Он, бедняжка, сейчас, как и я, живет без мамы».

А вечером, когда отец вернулся с работы‚ Эркинбек даже не вышел его встречать. Заметив состояние сына отец поинтересовался кто его обидел, но тот отрицательно покачал головой.

«Может, ребята уже сболтнули ему о том, что собираюсь привести в дом Айшу?» — подумал он.

В это время торопливо, как всегда, прибежала тетка Ырыс.

— Что это вы, отец с сыном, врозь смотрите: один в землю, другой в небо? На кого разобиделись? — раздался ее трескучий голос.

Эркинбек только молча и недружелюбно посмотрел на тетку. Во взгляде Кожомкула она тоже прочла что-то вроде упрека: «А что же нам остается делать, раз уж все так трудно складывается?»

— Эркинбек, послушай, что я тебе скажу, — наклонилась тетка к малышу. — Мы от тебя ничего не скрываем. Мне просто больно становится за вас. Ну что у вас за семья? — она вопросительно посмотрела на Кожомкула и продолжала: — До каких пор так вот будете жить? Ты ведь хорошо знаешь тетю Айшу? У нее есть такой же сын, Темирбек, твой ровесник.

«А, значит, отец решил жениться на матери этого краснощекого Темирбека».

Ырыс, обрадованная покорным молчанием Эркинбека, принялась греметь посудой на кухне. Эркинбек почти не прикоснулся к ужину. Вымыв посуду и постелив отцу и сыну постель, Ырыс поспешила домой.