Девушка брата - Надежда Борзакова

— А говорил, что двери этого дома всегда открыты для меня, — в возникшей звенящей тишине этот хриплый, полный злобного отчаяния голос почти грохотал.

Карие глаза Святослава смотрели на него так, что если б взглядом можно было убить, то парень уже был бы мертв.

Постойте… Папа. За полгода, что мы вместе, Глеб ни разу не говорил, что у него есть брат.

— Так и есть сынок, — Сазонов-старший быстро пришел в себя. На холеном лице появилась улыбка. Одними губами. А гневный взгляд сменился холодным и снисходительно-высокомерным. Точь-в-точь как на том фото с сайта холдинга. Легко похлопал ладонями по предплечьям парня и тот разжал пальцы. — Глеб, покажи брату, где переодеться.

— А что так нельзя? Картинку порчу?

— Нет, что ты, Владислав. Будь в том, в чем тебе удобно, — в подчеркнуто мягком голосе мужчины звенела сталь.

— Я — Влад!

Глеб положил ладонь на обтянутое черным хлопком мускулистое плечо, и Влад резко дернулся, как от удара током, и сбросил ее. Повернулся, угрожающе нависнув над братом.

— Глеб, — услышала я собственный голос, — ты нас не познакомишь?

Я прямо физически ощущала, что взгляды всех предвкушающих скандал присутствующих обращены на меня. Как и то, что все они ничто по сравнению с одним единственным. Темно-серым, исподлобья и пронзительным настолько, что показалось, Влад заглянул мне в самую душу.

— Ну, конечно, — ухватился за соломинку Глеб. Протянул руку и, когда я шагнула к нему, будто железным обручем сжал талию.

Очень вовремя. Ведь ноги сделались ватными и едва держали еще и учитывая каблуки.

А у него шрам на правой брови. Грубый, будто рану вообще не зашивали, от чего густая полоска разделена надвое. А сами брови широкие и темные, практически черные, как ресницы, и коротко стриженные — почти под «ежа» густые волосы. Припухшая переносица, сбитая скула. Легкая щетина на квадратном подбородке и скулах с играющими желваками. Чувственная, четко очерченная линия сурово сжатых губ.

— ….мой младший брат, Владислав, — да не пялься ты так на него! Что с тобой такое, Настя?!

— Я — Влад, — грубо оборвал он. От этого баритона кожа мигом покрылась мурашками.

— Настя, — промямлила дрогнувшим голосом. Успев вытереть взмокшую ладошку о платье, протянула ему.

Пальцы подрагивали. А глаза вновь встретились с его и утонули в этих серых омутах, полыхающих эмоциями.

Горячая шероховатая ладонь сжала мою. Ее жар будто проник под кожу, в вены и понесся с кровью к затрепетавшему, как крылья у птички колибри, сердцу.

— Очень приятно, — даже улыбнуться вышло. Пусть улыбка эта похожа на нервную гримасу, но лучше с ней, чем без.

Выглядеть милой, спокойной и приветливой абсолютно в любой ситуации. В такой я оказалась впервые, но тогда, конечно же, я этого еще не понимала.

Глава 2

Ореховые глаза Милы преисполнены ядовитой ненавистью. Пухлый наколотый рот брезгливо искривлен. Остальной мимики ее лишил ботокс, но это и к лучшему, ведь если б та имелась, эта ухоженная светловолосая женщина походила бы сейчас на злую королеву из сказки о спящей красавице.

Не могу представить, чтоб моя мама хоть когда-нибудь так смотрела на меня или на Лешку.

— Ну что за погода — то тепло и солнечно, то холодно и дождливо, причем по нескольку раз за день, — пропела я. Рука мужчины все еще сжимала мою и отпускать не собиралась, хоть я и тянула.

И я не хотела, чтоб он отпускал.

— Вы, наверное, успели замерзнуть…

— Если хочешь это исправить, я не против, — перебил Влад, отпустив наконец мою ладонь. А вот рука Глеба на моей талии стиснула ее почти до боли.

— Владислав! — проревел их отец.

— Конечно. Еще не хватало, чтоб Вы простудились, — я медленно улыбнулась в наглое лицо.

— Переоденьтесь в сухое, а я попрошу приготовить горячий кофе.