Девушка брата - Надежда Борзакова

Я уже не слышала. Горло свело спазмом, в носу защипало, а на глаза навернулись слезы. И чувство как от пощечины.

— Глеб, завтра я поеду к родителям. Две недели не была. И у… Саши неприятности….

— Как хочешь, — был ответ.

Чтоб не разрыдаться, потребовалось вонзить зубы в нижнюю губу. Да, Глеб не был знаком ни с моими родителями, ни с братом. Но мы вместе полгода! Пол, мать его, года! И имя моего брата тысячу раз мелькало в разговорах. А он его не помнил. И ему плевать, что там происходит в моей семье.

К счастью, у Глеба включился телефон, и он отвлекся. Рука на моем бедре будто жгла сквозь ткань брюк. Но это чувство не могло сравниться с растущим внутри. Разрывающим, разъедающим, как кислота, ощущением, что наши с Глебом отношения точно такая же картинка, как и его «идеальная» семья. Отфотошопленная моим подсознанием, как ужасное фото — рукой талантливого ретушера. А я, как подписчик популярного профиля, глядела на нее и безоговорочно верила. Имея перед глазами оригинал — верила.

Но почему только сейчас?

— Я зайду? — руки у меня под кофтой. Сжали талию как тиски.

— Не сегодня, — выскочила из машины и со всех ног бросилась в парадное, будто за мной кто-то гнался.

Взбежала на свой этаж, отперла дверь, заскочила в квартиру и заперлась. В мессенджер пришло сообщение.

«Я возьму паузу. Как это у тебя пройдет — позвони».

«Это? То, что ты не удосужился запомнить имя моего брата? То, что тебе плевать на ту часть моей жизни, которая не связана с тобой? То, что тебе плевать на»

«Это у меня не пройдет, Глеб. Давай заменим паузу на стоп».

Он не перезвонил. И хорошо, ведь я не смогла бы не плакать в трубку.

Позвонила Алле. Подруга ответила после первого гудка.

— Алка…Я, по ходу, с Глебом рассталась, — прошептала я.

— Ты где?

— У себя…

— Я сейчас приеду.

— Не нужно, Алл. Не нужно, мне… Просто надо было произнести это вслух.

— Чайник ставь, — был ответ, и она отключилась.

А я вытерла враз иссякшие слезы и, стащив с себя дурацкий костюм для гольфа, бирки которого натерли между лопаток и поясницу, влезла в плюшевые домашние штаны в розовое сердечко и розовый же реглан и пошла ставить чайник.

Когда он закипел, в дверь позвонили.

На пороге выросла переполненная гневом изящная Алкина фигурка в серых спортивных штанах, накинутой поверх белой футболки бежевой курточке и с большим «Пражским» тортом в руках.

— Что этот богатый мудак натворил?!

Глава 15

От торта осталась половина. Уверена, шоколад украсил не только углы моих все еще подрагивающих губ, но и подбородок. Зато по всему телу разлилось тепло и все больше мыслей занимал очевидный факт, что если продолжу в том же духе, то спать придется полусидя.

— Как я не замечала, Алла? Я ведь не девчонка уже и не дура вроде.

— Элементарно, — подруга подхватила две гигантские опустевшие чашки и исчезла с ними в кухне.

Я отрезала нам еще по кусочку торта и разложила по тарелкам. Взяла с журнального столика свою и, развалившись как сытый ламантин на диване, отломила ложкой сразу половину одуряюще пахнущей шоколадной массы. Только у мамы этот торт получался вкуснее.

— Что вы с ним делали, Насть? — подруга водрузила на стеклянную столешницу две полные чашки и прихватила тарелку с тортом. — Таскались по дорогим кабакам, летали на вертолете как Грей с внутренней богиней с небритыми ногами. Он лил тебе в уши комплименты, рассказывал о том, каким образом пополняет свои банковские счета, скучно трахал…. Нормально, что тебя закружило и понесло. А когда ты погрузилась глубже, то поняла, какой он на деле и что тебе с таким не по пути, и ушла. Дурой была бы, если б осталась. Если только не исключительно ради бабок, конечно. Но это не твое…

— Ты-то явно сразу отнесла его в категорию мудаков. Почему не сказала?