Год забот - Вера Ро (2021)

А еще боюсь, справлюсь ли я с ролью родителя? Одно дело — Алька, хоть и малышка, но уже вполне осознанная личность, которая все понимает и может сказать, что не так в случае чего. Но воспоминания о моей панике во время ее истерики еще очень свежи. А младенец? Он ведь будет орать все время! И сказать не сможет ничего, даже кивнуть не в состояние еще.

Сашкино состояние тоже не внушает доверия. Хорошо, что она сейчас под наблюдением. Очень тревожно за нее. Она сильная девочка, но и у нее есть свой предел.

Набираю номер Пронина, пока прогреваю машину. Если я сейчас же не поделюсь с кем-то радостной новостью, то меня просто порвет на мелкое конфетти от распирающих чувств. Даже голова кружится, как при слабом опьянение.

— Ну что? Как Саша? — вместо приветствия спрашивает друг. Мне позвонили из клиники, когда мы с Лехой обсуждали концепцию нового проекта.

— Терпимо, пока останется в больнице.

— Ну да, так понадежнее будет. — поддерживает друг. — Сам как?

— Если честно, готов лопнуть от счастья. — признаюсь Лехе и из груди вырывается нервный смех.

— Не понял. — опешил Пронин.

— Леха, Сашке плохо стало потому что она беременна. — признаюсь наконец. — Я скоро стану отцом!

Улыбка растягивается еще шире, хотя казалось куда уже больше. Не думал, что эти слова произносить в слух еще во сто крат приятнее, словно они становятся реальнее при озвучивании.

— Охренеть… Вот это новости, Горыч! Поздравляю от души! — искренне радуется за меня он.

— Спасибо! — благодарю его, и мы заканчиваем разговор.

На работу я сегодня уже не возвращаюсь. Совестно перед Прониным, что оставляю его одного разгребать завалы, но моей семье я сейчас нужнее.

Моей семье. Подумать только!

Забираю Альку из сада, и мы выгуливаем с ней Пушка. Малышка, конечно, расстроена, что мамы нет дома. Но после вечернего разговора по телефону отошла и даже воодушевилась перспективой ночевки с любимым псом. Мама разрешила.

Пушок на законных правах остается в квартире соседки на следующий семь дней. Именно столько она проводит в стационаре, прежде чем вернуться домой. Но на работу ее пока не отпускают, прописали пастельный режим и максимальный покой. Хотя Саша все равно умудряется удаленно работать из дома, пока я пропадаю в офисе, а Алька в саду.

Мне хочется окружить Сашу двойной заботой, но боюсь, что она задохнется от моей гиперопеки. Хочется еще чаще касаться ее, целовать, гладить пока я еще плоский живот, шептать ей всякие милые глупости на ушко. Она часто шутит, что меня еще похлеще накрывает гормональным безумием, чем ее.

Но и она тоже давала жару своими бесконтрольными прыжками настроения. Часто можно было застать соседку в слезах, на что она лишь отмахивалась и говорила, что это от счастья. Это могло бы насторожить меня, но я и сам видел, как она меняется.

Саша стала более спокойной, более открытой, она все охотнее включалась в разговоры о нашем будущем и смело строила планы вместе со мной.

Поэтому ее слезы я воспринимал не иначе как обряд очищения от прошлой жизни, в которой она не позволяла себе таких вольностей. Она доверяла мне, показывала себя настоящую, не боясь осуждения и порицания за слабость.

Мне же порой было так хорошо от мыслей о будущем отцовстве, что хотелось кричать об этом на каждом шагу. Но мы пока не афишировали Сашино положение. Ждали, когда ей станет легче и угроза минует. Соседка не хотела лишней суеты вокруг, которая неминуемо случится, стоит лишь ее родителям узнать об этом.

Но мне кажется, что многие итак догадываются. Например, вездесущая Семеновна постоянно смотрит на меня подозрительно, когда встречает во дворе и интересуется здоровьем Саши. Уж слишком счастливо я улыбаюсь в эти моменты.

А сегодня забрав Алю из сада и заехав по пути домой в супермаркет, мы встретили там Вику.

— Привееет! — она обняла меня.

— Привет, Вика. — сдержано поздоровался в ответ.