Я уезжаю! - Дана Шварц (2018)

Это не карма. Друзья такого не заслуживают. Но нам с Леной точно нужен был повод броситься друг к другу в объятия и обрести взаимопонимание в вопросе парней, разбивших нам сердце. А потом пройдет еще немного времени, и все их мелкие предательства покажутся совсем ерундой.

Я оплачиваю счет оставшимися после Ирландии евро (поразительно, что, даже пролетев на самолете несколько стран, ты по-прежнему пользуешься теми же деньгами) и направляюсь к галерее, сверяясь с картой в конце путеводителя.

Галерея оказывается маленькой – это белое здание с большими окнами. Мне приходится несколько раз пройти по улице туда и обратно, чтобы в конце концов ее заметить, так как вывеску обвивает плющ. Сама художественная галерея больше похожа на здание школы или на альтернативную церковь, где священник играет на акустической гитаре.

Я захожу внутрь, и меня окатывает потоком воздуха из кондиционера. После жаркой улицы кажется, будто попала в холодный бассейн. Я тут же смущенно осматриваю свою одежду: на мне леггинсы, которые я не стирала две недели, и футболка, на которой может быть пятно от шоколада. От ходьбы я вся вспотела, во рту – привкус пиццы. О волосах даже думать не хочется – во что они превратились после вчерашних передвижений «самолет – автобус – двухъярусная кровать».

И вдруг на стойке у двери я замечаю буклет и забываю обо всем. Это же выставка Роберта Паркера, и в буклете красуется черно-белая дедушкина фотография, на которой он смеется, слегка наклонив голову.

Раньше я никогда не видела эти работы. Я была настолько занята своими заявками в колледж, парнями и мамой, что много месяцев не рисовала с дедушкой. Картины просто потрясающие: уверенные мазки и образы, которые остаются в голове даже после того, как перестаешь рассматривать холст и идешь по своим делам. В одном пейзаже я узнаю вид из окна его кухни; на другой работе изображена молодая девушка, чем-то похожая на мою маму, – она, лежа на животе, смотрит телевизор и улыбается.

В дальней части галереи, возле какой-то картины, толпятся люди. Хотя та занимает половину стены, я не могу ее разглядеть. Я жду, пока кто-нибудь отойдет, а потом пробираюсь вперед. На небольшой блестящей табличке значится название работы:

«НОВЫЕ ЧИТАТЕЛЬ И НАБЛЮДАТЕЛЬ»

Роберт Паркер и Нора Паркер-Холмс

Смешанная техника

Это репродукция его самой знаменитой картины – «Читатель и наблюдатель». Та же гостиная: продавленный старинный диван, из кухни льется свет, в правой части помещения – окно. Однако фигуры уже другие. Они те же, что и на оригинальной работе: читающая девочка и глядящий в окно мужчина с сигаретой в руке, – но нарисованы мною. Я изобразила их в мультяшном стиле и разместила на «Тамблере». Дедушка пририсовал фон в реалистичной манере и вписал в эту обстановку моих плоских персонажей.

Выглядит невероятно. Теперь это моя самая любимая картина на свете.

– …наиболее эксцентричная из того, что мы видели за годы творчества Паркера, – слышу я чьи-то слова.

– …новое художественное видение…

– …показатель объединения искусства и коммерции… интернет-культуры… молодости.

– Я думаю, это лучшее, что он создал.

Последний голос мне знаком. Я оборачиваюсь и вижу маму. Передо мной, в галерее Флоренции, стоит Элис Паркер со слезами на глазах.

– Она чудесна, не правда ли?

Я забываю о картине, забываю о Лене, забываю о Каллуме.

– Мама?

Она делает ко мне шаг, но неуверенно замирает. Наверное, она не понимает, на какой ноте мы расстались. Да я и сама этого не понимаю. Очень сильно разозлившись на нее, я села в такси до аэропорта, намереваясь в юридическом порядке избавиться от первой половины свой фамилии, написанной через дефис, – Паркер. А теперь, видя ее здесь, во Флоренции, после двух дней пребывания в одиночестве, я лишь хочу ее обнять. И все же я этого не делаю, а спрашиваю:

– Как ты сюда попала?

Она тихонько посмеивается.