Я не провидица - Кристина Леола (2020)

Еще один сбой случается в моей голове, когда чуть позже я оглядываюсь в поисках наиболее удачного места для спуска. Как всегда, путь вниз выглядит куда сложнее, а ведь я и наверх еле вскарабкалась. Но дрожащему телу уже все равно как, хоть кубарем, лишь бы поскорее оказаться в тепле. Тело мое вообще зачастую несогласно с порывами души и вывертами разума, вот и сейчас начинает действовать самостоятельно. Пара шагов — и я спрыгиваю на очередной уровень крыши. Цепляются за выступ, свешиваюсь на следующий козырек, но он внезапно оказывается излишне покатым, ну и… я качусь. Безуспешно цепляясь пальцами за черепицу, раздирая голые ноги в кровь. А потом наконец пятки упираются в какой-то выступ, я замираю, распластавшись по крыше Патриком из «Губки Боба», и в тот же миг кто-то хватает меня за запястье.

Я медленно поворачиваю и задираю голову и гляжу в ошалелые блестящие глаза Максима Велесова. Справа над козырьком нависает балкон, и он лежит животом на перилах и удерживает меня обеими руками, будто я и правда падаю. И выражение лица у него при этом такое… непередаваемое.

— У тебя не дом, а нагромождение деталек Лего, — жалуюсь я, даже не думая вырываться.

Велесов молчит и просто… смотрит. И пальцы сжимает все сильнее. Вот только взгляд его ниже шеи не опускается, и я быстро понимаю, почему. Футболка во время скольжения прилично так — или неприлично — задралась, а у меня под ней только трусы, так что если в соседях у рыцаря имеются вуайеристы с биноклями, у них сегодня счастливый день.

Я тоже какое-то время молчу, а потом предлагаю:

— Хочешь, разыграем сцену из «Скалолаза»? Отпускай, а я буду падать в слоумо. Только не забудь кричать «Не-е-е-ет!», иначе не по-голливудски получится.

— Из «Скалолаза»? — все-таки подает Велесов слегка охрипший голос. — Этот фильм старше тебя.

Ну да, на год где-то. Но разве люди имеют право смотреть только фильмы, снятые при их жизни?

— Я люблю всякое древнее кинцо, — пожимаю я плечами, и хватка на запястье снова усиливается. — Оно такое дурацкое и не пытается строить из себя шедевры, как современные блокбастеры.

— Блокбастеры, — эхом повторяет Велесов, словно не верит, что ведет подобную беседу, а потом начинает тянуть меня к себе. — Вторую руку давай. И шагай осторожно, скользко.

Ну я и даю. Встаю на колени, потом потихоньку на ноги, оправляю футболку и шагаю. На балкон меня Велесов затягивает как мешок с картошкой. То есть поначалу я пытаюсь помогать, но, кажется, только мешаю, так что он ворчит, и с инициативой приходится завязать.

Через минуту я уже в его… да, спальне. Куда более живописной, чем выделенный мне безликий гостиничный номер. Вещей здесь немного, но свет будто… мягче. И книжка на тумбочке. И рубашка на спинке кресла. И какие-то бумажки на кровати прямо поверх скомканного одеяла. Ну и ноутбук тут же, куда без этого. Похоже, кто-то даже в постели работает.

Увлеченная разглядыванием святая святых, я даже забываю, что вообще-то тут не одна. И вздрагиваю, когда Велесов аккуратно, почти нежно, цепляет меня пальцами за подбородок и поворачивает лицом к себе.

Не знаю, чего больше в его взгляде, раздражения или недоумения. По-моему, он сам не понимает, на кой ляд приволок меня в свой дом и что теперь со мной делать. И целует, видимо, за отсутствием иных вариантов. Сначала легонько касается губ. Сухо, пристойно. Почти чопорно. А потом впивается, будто совсем изголодался по поцелуям. Я отвечаю. Меня давно не целовали, почему бы не ответить? Но стоит нашим языкам соприкоснуться, как Велесов впечатывает меня в стену, сжимает руками бедра, задирая футболку, и тревожит свежие царапины. Я шиплю ему в рот, и Велесов отскакивает как ошпаренный.

Смотрит вниз, на мои покрытые боевыми ранами конечности, чертыхается и, вновь вцепившись в запястье, тянет меня прочь из комнаты.

Я послушно иду следом, не забывая заинтересованно вертеть головой.