Секрет королевы - Мелисса де ла Круз (2021)

Птицы все нападают и нападают на Джендера. Кэлу хочется броситься в круг и смахнуть этих ворон с его тщедушной фигуры. Хватило бы одного удара меча, чтобы убить полдюжины этих тварей. Но этого было бы недостаточно, поскольку их слишком много. К тому же, как сказала Рима, они не могут пересечь обсидиановую линию. Что там говорила Мория – что магия Гильдии сильнее любых армий?

Он смотрит на Риму и видит, что она закрыла глаза. Ее голова запрокинута, и она нюхает воздух.

– Ты чуешь этот запах? – спрашивает она, как будто почувствовав, что он глядит на нее. – Это что-то вроде орехов. Льняное семя. И что-то гнилое.

– Афразианцы, – тихо, почти что шепотом говорит Кэл.

– Он отравил льняное семя. – Рима открывает глаза. – Возможно, ты прав, командир.

Какое заклинание ни произносил бы Джендер, ясно, что оно работает – это видно по тому, что вороны начинают приземляться.

Рима морщится, как будто птицы атакуют ее саму. «А что, если план Джендера не сработает? – думает Кэл. Что, если вороны не склюют отраву?» Но теперь, когда они устали кидаться на окровавленного Джендера, некоторые придвигаются к кучкам льняного семени, клюют его, затем их от него оттесняют все новые и новые птицы.

Вороны, съевшие отравленное льняное семя, шатаясь, выходят за пределы обсидианового круга и падают наземь, но это не останавливает тех, которые напирают на них сзади, чтобы тоже поклевать корм. Ворона, поевшая его первой, начинает биться в конвульсиях, и толпа инстинктивно отступает.

– Мои птички! – кричит Даффран, и голос его дрожит. Ворона лежит на спине, дергаясь и корчась, пока другие, поевшие льняного семени, начинают падать вокруг нее.

Над двором грохочет гром, и небо раскалывает черная молния. Люди во дворе ежатся, некоторые бегут к конюшне, чтобы спрятаться. Ворона, упавшая первой, дергается опять, открывает клюв, и из него вырывается звук, похожий одновременно на рычание, на истошный крик и на полный ярости боевой клич. Мгновение – и тело птицы взрывается у всех на глазах и превращается в человека – в мужчину в сером плаще с лицом, закрытым черной маской. Он лежит на спине, и его мертвые глаза смотрят в небо.

– Афразианцы! – кричит кто-то, и толпа начинает редеть еще быстрее. Но Кэл не двигается с места, и Рима тоже. Этот монах-афразианец мертв, он отравился льняным семенем Джендера.

Одна за другой вороны, поевшие отравы, начинают биться в конвульсиях. Они издают вопли, полные ярости или боли, их глаза горят огнем, затем их тела взрываются и превращаются в монахов в серых плащах. Во все стороны летят черные перья и ударяют зрителей в лицо. Кэл поднимает руку, заслоняясь от них, но вскоре мокрые перья облепляют его, и ему приходится соскребать их с себя. От них воняет серой.

Теперь во дворе пахнет смертью и разложением, и люди закрывают рты руками, отшатываясь от зрелища, представшего перед их глазами, и от запаха гнили. Те птицы, которые еще не издохли, залезают на тела монахов, пока и они не взрываются и не превращаются в мертвых афразианцев, и вот вокруг Джендера уже высятся такие горы трупов, что они наполовину заслоняют его. Он все еще стоит, и кровь на его лбу и щеках уже начинает засыхать.

Еще одна черная молния раскалывает небо, и в толпе звучат испуганные крики. Некоторые из гвардейцев нацеливают свои копья в небо, как будто ожидают, что оттуда прилетит еще зло. Но вороны больше не летают и не садятся на землю. Те, которые еще живы, клюют отравленный корм, и тоже дохнут, и превращаются в трупы монахов.