Семья (не) на один год - Мария Коваленко (2022)

— Снова доверяешь? — Заставил ее посмотреть мне в глаза.

— Никита... — прозвучало вымученно. — Я... я все знаю.

Серые глаза смотрели не моргая. Напряженно. Испуганно. И я видел, как они начинают краснеть и блестеть от слез.

— Что... — Собственный голос подвел. — Что ты знаешь? — откашлявшись, переспросил я.

— То, что ты сделал тогда... — Лера махнула рукой куда-то в сторону. — Из-за меня.

Она еще раз вздрогнула. И по бледным щекам побежали дорожки из слез.

Для меня это было как удар под дых. Внутри все сжалось, а неспокойная штуковина за ребрами попросилась на выход.

— Девочка моя.

Не в силах терпеть эту пытку, я сжал Леру в объятиях и принялся гладить по спине, как маленькую.

— Ты должен был сказать мне! — Она дернулась. Не так, как в прежние наши встречи. Слабо. Словно сама не хотела вырываться. — Ты должен был рассказать о той моей подписи. Я не помню, как подписала то распоряжение. Вообще не представляю, как могла совершить такую ошибку. Я... ненавижу себя...

— Тш-ш... — Я прижал Леру к себе еще сильнее.

— Ненавижу свои руки. Ненавижу глаза. Как я могла просмотреть?! Как...

— Ты была просто растерянной девочкой, на которую свалилась слишком большая ответственность.

— Это не оправдание.

— Это прошлое.

— О котором я ничего не знала... Винила тебя. А ты...

— И кто меня сдал?

Раньше думал, что убью любого, кто откроет ей правду, а сейчас самому легче стало. Гора упала с плеч.

Я понимал, как Лере больно от правды. Видел эту боль. Но никакая правда больше не стоила того, чтобы снова потерять мою девчонку... или отдать другому.

— Какая разница кто? — вырвалось у Леры со всхлипом. — Почему?.. Почему ты смолчал?..

Она больше не сопротивлялась. Стояла рядом, как неживая. Позволяла сжимать себя. И лишь слезы текли все быстрее.

— А ты не знаешь? — Я мягко поцеловал ее в один уголок губ. Потом в другой.

Сладкая моя. И соленая. Как карамель.

— Лаевский, ты одна сплошная загадка. Я столько лет голову ломаю над разгадкой. И все впустую.

— А ты не ломай больше.

Аккуратно, как с хрустальной, я снял с Леры пальто. Развязал шелковый шарф и вновь притянул ее к себе.

— Научишь?

Подпухшие губы замерли напротив моих. Манящие, как самое сильное искушение. Алые от слез. И безумно любимые.

— Клянусь. — Я бережно раздвинул их своими губами. — Ты только снова верь.

* * *

Целовать женщину и целовать свою женщину — разница как небо и земля.

Мозг закоротило от одного прикосновения. Вмиг вспомнил, какая Лера у меня вкусная, нежная и особенная. Как с ней нужно быть осторожным. Как важно снова приручить, чтобы раскрылась. Сдержаться, чтобы сдалась.

Баловать лаской. Терпением. Поцелуями до всхлипов. Пальцами по коже до жара.

Долго.

Не замечая отупляющую боль в паху.

До ее первого стона. Слабого. Испуганного.

Ни от кого так не вело. Никогда! С прежними словно не близость была, а суррогат. Чистая физиология без электричества по всему телу. Без жжения за грудиной. Без пульсирующей у виска мысли: «Она!»

Девочка моя. Хрупкая. Несмелая. Даже после откровения как перепуганный мышонок.

Не было другой такой на свете. Штучная.

От каждого ее движения навстречу, от каждого стона я как с того света возвращался.

Дышал иначе.

Хотел больше.

Казалось, даже сердце билось по-другому.

Как только протянул столько лет и дней без нее? Без своей девочки. Как поверил, что вообще смогу существовать где-то параллельно?

Все демоны на душе проснулись от радости. Всем сразу захотелось взять свое. Не размениваясь на метры до кровати, распластать прямо здесь в коридоре. Брать... Чтобы охрипла и ослабла. Чтобы припечаталась ко мне намертво. Каждой клеточкой стала моей. Пропиталась всеми желаниями и близостью.

Забыла других. Стерла из прошлого и настоящего чужие лица.