На пересечении - Дикон Шерола

Понимая, что некромант стремится захлопнуть ловушку, Саирий обрушил новое заклинание на истерзанное тело Эристеля, желая добить его окончательно. Но было уже поздно. Нечто холодное стремительно вытягивало из многоликого колдуна силы, состаривая до тех пор, пока чернокнижник не упал на землю в облике полуразложившегося трупа.

В ту же минуту тело некроманта восстановилось. Кровь частично вернулась в его тело, а плоть вновь наросла на костях, словно и не было никакого сражения. Однако на ноги Эристель поднялся с трудом и тут же пошатнулся, чувствуя сильное головокружение. Тяжело дыша, лекарь скользнул рукой под ткань своей мантии и прямо из груди извлек какой-то серый камень, который немедленно рассыпался в его пальцах. Именно этот артефакт, по сути, спас ему жизнь, в первый раз поглотив заклинание, а во второй раз слегка замедлив его действие.

Дрожа всем телом, Эристель судорожно сглотнул и облизал пересохшие губы. Его невольно передернуло от воспоминания о той безумной боли, что еще несколько минут назад терзала все его тело. Какое-то время он боролся со своей слабостью, а затем все-таки поднял одного из мертвых солдат и оперся на него, теперь уже чувствуя откровенную злость.

— Ты был слишком стар, чтобы убить меня, — произнес северянин, медленно приблизившись к старику. Он смотрел на него, невольно задаваясь вопросом, как бы повел себя легендарный Саирий, зная, что лавину некромант обрушил не потому, что повелевал стихией земли, а потому, что сумел состарить большую часть горы. Это же заклинание, направленное на живых, помогало некроманту восстанавливать свою оболочку и таким образом прожить более шестидесяти лет, внешне оставаясь молодым.

Эристель никогда не стремился к господству над людьми и уж тем более не задавался целью уничтожить прежние уклады человечества. Единственное, что его интересовало, это способность развить свой собственный организм настолько, чтобы перед ним отступила сама смерть. Практически все исследования, которые он проводил, были направлены на то, чтобы усилить защиту собственной оболочки, а также научиться сохранять разум поднятых из могил мертвецов.

В отличие от Саирия, так полностью и не восстановившегося после сражения с колдунами Аориана, Эристель не нуждался в покровительстве известной семьи и уж тем более в их деньгах. Его главным желанием оставался покой. Городишко Двельтонь стал для некроманта своего рода роскошью. Именно здесь четыре года жизни прошли как нельзя более продуктивно. Если бы проклятый Кальонь не заявился сюда со своими идиотскими амбициями, Эристель бы закончил свое исследование и наконец сделал хотя бы одного мертвеца разумным.

Глядя на поверженного противника, лекарь думал, почему Саирий выбрал столь сложный способ проникнуть в город. Чтобы попасть сюда, ему пришлось принять облик маленького мальчика из приюта, две недели выступать с «Пустынными Джиннами», уничтожить Лавирию Штан, когда та обличила его во время колдовства над телом Шаоль Окроэ. Получалось, что никакого Меккаира, как, собственно, и Сейширской ведьмы, Шагтанского призрака и остальных темных магов не существовало. Все они были личиной одного колдуна, который теперь был убит лишь потому, что его возраст оказался слишком велик даже для чернокнижника. Но что же мешало столь великому магу явиться в город в обличье, например, какого-нибудь торговца? Быть может, в городе Двельтонь находилось какое-то мощное защитное заклинание, оставленное…

Эристель обернулся и задумчиво посмотрел на черный замок, мрачно взирающий на него сверху вниз. Возможно, кто-то из прежних правителей этих территорий сам был чернокнижником, который прекрасно знал, кто такой Саирий, и попытался уберечь от него свой дом. Люди говорили, что дед Родона был из простых кузнецов, но так ли «прост» был этот человек, каким хотел казаться?