Тысяча порезов - Энн Малком

Вместе они проживали годы долга, уважения, дружеского общения, боли и, наконец, любви. Любовь пришла после боли, потому что мама сказала, что Костас не умеют любить без боли

— Я люблю тебя, — сказал Кристиан, низкий гул его голоса ласкал мою кожу.

Моя мать была неправа. Я полюбила Кристиана всем сердцем и душой, и это ничуть не ранило.

Он потрогал кольцо с бриллиантом, которое надел мне на палец этим утром, пока мы обжимались, а мои родители думали, что я была на вечеринке с ночевкой, хотя в глазах мамы сиял понимающий блеск, когда я вчера выходила из дома.

Это был мой восемнадцатый день рождения. Папа хотел устроить грандиозную вечеринку, как делал каждый год, сколько себя помню. И в первый раз я поспорила с ним, сказав ему, что хочу спокойно провести вечер со своими подружками и перенести вечеринку на следующий день.

Мой отец быстро согласился, потому что он не привык к тому, чтобы его дочка что-то требовала.

Я никогда с ним не спорила. Не потому, что боялась, а потому что мне это было не нужно. Моего отца страшились во всем городе — черт возьми, во всей стране, — но он обожал свою послушную дочь. Я знала, чего от меня ждут как от дочери Дона. И не обижалась ни на своих родителей, ни на свои обязанности. Конечно, иногда я мечтала о другой жизни, более простой, без такого количества смертей, опасностей и страха. Где я могла бы точно знать, что нравлюсь своим друзьям такой, какая я есть, а не из-за моих родителей.

Но эти мысли были мимолетными, особенно после встречи с Кристианом. Особенно с тех пор, как он надел кольцо мне на палец, бормоча о вечности и о нашем будущем.

От этого у меня кровь застыла в жилах.

Наше будущее.

Мой отец был не из тех, кто обещает свою единственную дочь незнакомцу ради большей власти и ради мира. У него уже была власть, и все были слишком напуганы, чтобы пересечь дорогу Дону.

Но мой отец все еще оставался моим папой. Не просто главой одной из самых влиятельных и опасных семей в стране. Но и нормальным отцом, который при нормальных обстоятельствах не был бы в восторге от того, что его дочка, все еще учащаяся в средней школе, выходит замуж за парня, с которым встречается с тринадцати лет.

Моему отцу Кристиан нравился. На самом деле, очень. Ему нравился Кристиан, потому что тот уважал его и не соглашался слепо со всем, только из-за того, что тот — Дон. Он ему нравился, потому что Кристиан обращался со мной как с принцессой, а я и была принцессой мафии. Папа также серьезно относился к внешности. Он проводил час в день в тренажерном зале, занимался спортом, еженедельно посещал парикмахера, и все его костюмы были сшиты вручную. Я никогда не видела своего отца в джинсах или спортивных штанах.

Для него было важно, чтобы у меня был тот, кто будет заботиться обо мне, будет выглядеть достойно, и чьи гены дадут нам прекрасных детей.

Годы были добры к Кристиану. Когда мы только начали встречаться, он был долговязым, неуверенным в себе парнишкой. Но даже тогда он был особенным. Это отражалось в его глазах. В его улыбке. Он был тихим, а остальные мальчики — шумными, незрелыми.

Теперь он вырос. Стал высоким. Намного больше ста восьмидесяти сантиметров. Самый высокий мальчик в школе. Его темные волосы были блестящими, слегка завивались на затылке. Он проводил много времени в спортзале у нас дома по приглашению моего отца, и его руки стали мускулистыми, скульптурными, что подчеркивалось каждой рубашкой, которую тот надевал. Он был, безусловно, самым горячим парнем в школе. Ну ладно, не парнем. Кристиан стал мужчиной.

И я женщиной.

Женщиной со сверкающим бриллиантом на пальце и будущим с любовью всей моей жизни.

— Ты боишься? — прошептала я.

Его пальцы плясали вокруг выпуклости моей груди.