Восточная Империя - Саберхаген Фред (1996)

Этот прибыл по воздуху. Страйджиф, который быстро проснулся и начал оглядываться по сторонам, едва на небе исчезли последние отблески солнечного света, первым заметил приближающуюся птицу. Но Страйджиф едва успел взлететь в воздух и поприветствовать ее, как вновь прибывший снизился, с удивительной скоростью проскользнув сквозь полог листвы над костром, и оказался на земле, вздрагивая и прерывисто дыша, словно в полном изнеможении. Люди собрались вокруг него, заслоняя его глаза от пламени костра, предлагая попить воды и ожидая новостей, ради которых птица затратила столько сил.

Первые слова, которые птица смогла вымолвить, в значительной степени смешивались со вздохами и посвистываниями, но были достаточно громкими и ясными, чтобы их смогли разобрать даже непривычные уши Рольфа:

— Я нашла… Слона.

Птица — молодая самка, чье имя Рольф расслышал как Фэзертип, — в начале прошлой ночи летала возле Замка. Замок и расположенные высоко гнезда рептилий были защищены от нападения любых птиц натянутыми веревками и сетями, но всегда имелась возможность перехватить после захода солнца какую-нибудь припозднившуюся рептилию.

Прошлой ночью таких рептилий было несколько, но Фэзертип не удалось догнать их — у нее ушло слишком много времени, чтобы добраться до Замка от того места в лесу, где она укрывалась в дневное время. Последние из кожистокрылых могли добираться домой в темноте в полной безопасности прямо у нее над головой.

Тогда она решила попытаться найти место для укрытия на день как можно ближе к Замку. С этой мыслью она летела вдоль северной стороны дороги, рядом с которой возвышалась южная стена замка. Дорога прорезала тонкую полоску Расколотых гор. С северной стороны раскола гора была испещрена путаницей расщелин и каньонов, сулящих укрытие. С восходом луны Фэзертип полетела туда в поисках какого-нибудь уступа или расщелины, достаточно хорошо скрытой, чтобы рептилии не заметили ее во время своего дневного патрульного полета, и расположенной достаточно высоко и недоступно, чтобы к ней не мог приблизиться никакой солдатский патруль.

Огромные глаза птиц лучше всего видели в лунном свете и при густых ночных тенях. И все же Фэзертип дважды пролетела мимо входа, прежде чем при третьем пролете узким каньоном задержалась, чтобы исследовать то, что казалось всего лишь темным пятном на затененной скале.

Пятно оказалось отверстием, входом в пещеру. Проем был не только скрыт от всех, кроме разве что наиболее рьяных крылатых ищеек, но и настолько узок, что Фэзертип подумала: если бы дошло до этого, то она могла бы оборонять его днем. Итак, она решила остаться здесь на день.

Обследуя пещеру изнутри в поисках других возможных входов, а также, чтобы спрятаться как можно дальше от солнечных лучей, птица и совершила свое великое открытие. По узкой наклонной шахте — по которой тяжелый, лишенный крыльев человек все же мог бы спуститься, если бы захотел, — Фэзертип проникла в пещеру со стенами гладкими, словно яичная скорлупа, и достаточно просторную, чтобы в ней мог поместиться дом. Птице был знаком символ слона, и этот символ был на каждом боку огромного — создания? предмета? (Фэзертип не могла подобрать подходящее слово) — который один занимал всю пещеру, и этот предмет, по мнению Фэзертип, не мог быть ничем иным, кроме самого Слона.

У него было четыре ноги? Нет, похоже, у него совсем не было ног. Имел ли он свисающий нос и зубы, напоминающие сабли? Нет — по крайней мере, не совсем так. Но птица никогда не видела ничего подобного тому, что, неподвижное, ожидало в засыпанной пещере.

К этому времени Фэзертип отдышалась и явно получала удовольствие, рассказывая свою историю тяжелым бескрылым людям, толпящимся вокруг и нетерпеливо забрасывающим ее вопросами. Теперь она устроилась спиной к затененному костру, и люди видели только ее темный, плавных очертаний силуэт и огромные глаза, которые то и дело таинственно вспыхивали, отражая болотные огни.